Пээгель Юхан - Рассказы
Юхан Пээгель
Рассказы
Пер. с эст. - О.Самма, А.Тулик.
** СААРЕМААСКИЕ МОТИВЫ **
ПЛИТНЯКОВЫЕ ОГРАДЫ
Столетия прошли с тех пор, как первый земледелец вдавил в землю рыльце
древней сохи и встретился с вековечным врагом своим и будущих поколений -
плитняком. Мелкий и крупный, а нередко и выползавший снизу целыми плитами,
упрямо не давал ему возделывать землю. Стойкий пахарь с узловатыми
мускулами вел с ними честный бой, как мужчина с мужчиной: грудью стояли
они друг против друга. Вместе с этим коварным врагом завещал отец сыну
поля, а тот, в свою очередь, дальше - своему. И идет эта тяжкая борьба по
сей день. Камни возами возили с полей на скрипучих телегах с деревянными
осями и повозках с железными обручами, волокли на дровнях, выковыривали
дубинами, дробили взрывчаткой. И все равно соха где-нибудь опять
натыкается на ребро известняковой плиты, и пахотная упряжка, дернувшись,
останавливается. Повторяется поединок, начавшийся много веков тому назад.
Кругом, куда ни взглянешь, - плитняк. Прилежные руки строили из него
красивые здания, замки и башни для своих угнетателей. Хватало его и на
фундамент для жалкой избы крепостного, и для стен его хлева. Из плитняка
вырастали каменные изгороди у дорог и полей, ограды дворов.
Неведомо чья рука положила первый камень. Нижние глыбы замшели, на
верхних поздней осенью цветет светло-желтый петуший гребешок. Когда ограда
проседает, мозолистые руки крестьянина кладут на ее гребень новые камни.
Поэтому, когда я брожу меж каменных оград Сааремаа, меня не покидает
чувство, что я вижу перед собой монументы, прославляющие великий труд.
Руки многих поколений сложили здесь памятники усилиям многих поколений -
неподвластный времени дневник тягостей труда, борьбы, терпения и мечты.
На проселочных дорогах справа и слева сопровождают меня каменные
ограды, упрямо твердящие, что борьба приведет к цели, как и дорога,
которая идет между ними.
1946
ОСТРОВНОЕ ПИВО
Медленно движутся мельничные крылья на морском ветру. Выцветший дощатый
корпус тихо поскрипывает от нерадивого вращения большого зубчатого колеса,
беспокойно бьется правило в опорных вилках.
На ветряке старик размалывает солод. Весь в мучной пыли, он склоняется
над лотком и ссыпает с ладони приторно пахнущие ячменные зерна. Потом
по-стариковски слезает с лестницы о трех перекладинах и в нижнем ярусе
сует руку в муку - оценивает: "Надо бы немного приспустить жернов". С
достоинством, размеренно он трижды звонко-ударяет по клину. Потом опять
проверяет. Бросает в рот несколько крупинок побольше и разгрызает их.
Хорош солод. Будет отменное, крепкое пиво. От него еще жарче побежит по
жилам молодая кровь, выше будут взлетать в танце юбки у девушек, громче
зазвучат голоса парней. Оно заставит и стариков, усевшихся вокруг дубового
стола, пуститься в размышления и рассуждения.
Незавидный ячмень родится на Сааремаа. На каменистых и песчаных буграх
он едва поднимается на пядь от земли, стойко выносит засуху, с трудом
выбрасывает колос, иногда с двумя-тремя зернами. Часто стебель у него
такой короткий, что его даже серпом не подхватишь. Тогда ячмень руками
выдергивают из твердой, как камень, земли, горстями собирают до последнего
жалкого колоса. Люди движутся, низко склонившись, глаза и рот у них саднит
от пыли. Колосок к колоску, охапка к охапке, копна к копне. Складывают
медленно, тщательно, как будто строят самую жизнь. Скудная здесь земля,
мало она дает человеку, больно смотреть, как трудно она рожает даже эту
малость
