Пристли Джон Бойнтон - Затемнение В Грэтли
Джон Бойнтон Пристли
Затемнение в Грэтли
Повесть о военном времени и для военного времени
1
Прежде чем мы с вами отправимся в Грэтли, сообщу вам о себе некоторые
сведения. Меня зовут Хамфри Нейлэнд. Мне сорок три года, так что я успел
еще получить легкое ранение в прошлую войну. Родился я в Англии, но
называю себя канадцем, так как родители увезли меня в Канаду, когда мне
было десять лет. Там я учился в начальной школе, а после войны - у
Мак-Гилла. Окончив университет, работал в качестве инженера-строителя в
различных местах между Виннипегом и Ванкувером, а потом несколько лет,
начиная с 1930 года, - представителем крупной фирмы "Сили и Уорбек" в Перу
и Чили. Рост у меня пять футов одиннадцать дюймов, кость широкая, вешу я
без малого семьдесят пять килограммов, темноволос, бледноват и склонен к
угрюмости. Впрочем, у меня есть причины быть угрюмым. Одна из них - та,
что в 1932 году я женился в Сантьяго на прелестной девушке по имени
Маракита, а в 1936-м, ведя однажды автомобиль с бешеной скоростью между
Талька и Линаресом, разбил его вдребезги, и моя жена и маленький сын
погибли, а я очутился в больнице, жалея, что не погиб вместе с ними. Вот
этим да еще тем, что произошло с моими друзьями Розенталями, и тем, что
происходит сейчас вообще во всем мире, объясняется мое недовольство
жизнью. Давно прошли те времена, когда Хамфри Нейлэнд был "душой
общества". И те, кому непременно нужны "Голубые птицы над белыми утесами
Дувра", пусть лучше обратятся к кому-нибудь другому.
Теперь расскажу в нескольких словах, как случилось, что я работаю в
контрразведке. У Сили и Уорбека служил вместе со мной в Перу и в Чили
еврей из Германии Пауль Розенталь. Он и его молоденькая милая жена, венка
Митци, были моими самыми близкими друзьями. Их обоих убили местные
нацисты. Я добился того, что этих негодяев засадили - всех, кроме одного,
который, собственно, и был главарем. Он бежал в Канаду, и я отправился за
ним следом. Но в Канаде я потерял его из виду, а тут началась война, и я
сразу же уехал в Англию хлопотать о патенте на чин офицера и назначении
меня в инженерные войска. Слоняясь без дела по Лондону, в ожидании, когда
мое заявление пройдет все нужные инстанции, я случайно встретил того
человека, за которым гонялся в Чили и Канаде. Здесь, в Лондоне, он выдавал
себя за голландца. Я сообщил о нем куда следует, меня вызвали к старику
Оствику в его отдел, и я, неожиданно для себя, оказался на время втянутым
в работу по борьбе со шпионажем. Военное министерство все еще отказывалось
дать мне патент (теперь я знаю, что об этом постаралась контрразведка), и
я согласился взять на себя несколько заданий по розыску шпионов, главным
образом за границей. А зимой 1940 года я вернулся в Англию уже постоянным
сотрудником отдела.
Здесь было очень много работы, и мне все время приходилось разъезжать
между Лондоном, Ливерпулем и Глазго. И если вы воображаете, что я проводил
вечера в роскошно обставленных квартирах, расставляя сети молодым девицам
с наружностью Марлен Дитрих или Хэди Ламарр, то, смею вас уверить, вы
жестоко ошибаетесь.
По правде говоря, мне не очень-то нравилось мое новое занятие, и я
часто находил его скучным (впрочем, теперь я вижу, что в армии скучал бы
еще больше). Но я не мог забыть Пауля и Митци Розенталь, я видел
гиммлеровские методы в действии, и яростная ненависть к нацистам
поддерживала меня в долгие периоды напряженной и неприятной работы. К тому
же я не имел сейчас ни малейшей возможности занимат
