По Эдгар Алан - Убийство На Улице Морг
Эдгар Аллан ПО
УБИЙСТВО НА УЛИЦЕ МОРГ
Что за песню пели сирены или каким именем назывался Ахилл, скрываясь среди
женщин, - уж на что это, кажется, мудреные вопросы, а какая-то догадка и здесь
возможна.
Сэр Томас Браун.
Захоронения в урнах
Так называемые аналитические способности нашего ума сами по себе
малодоступны анализу. Мы судим о них только по результатам. Среди прочего нам
известно, что для человека, особенно одаренного в этом смысле, дар анализа
служит источником живейшего наслаждения. Подобно тому как атлет гордится своей
силой и ловкостью и находит удовольствие в упражнениях, заставляющих его мышцы
работать, так аналитик радуется любой возможности что-то прояснить или
распутать. Всякая, хотя бы и нехитрая задача, высекающая искры из его таланта,
ему приятна. Он обожает загадки, ребусы и криптограммы, обнаруживая в их
решении проницательность, которая уму заурядному представляется чуть ли не
сверхъестественной. Его решения, рожденные существом и душой метода, и в самом
деле кажутся чудесами интуиции. Эта способность решения, возможно, выигрывает
от занятий математикой, особенно тем высшим ее разделом, который неправомерно
и только в силу обратного характера своих действий именуется анализом, так
сказать анализом par excellence . Между тем
рассчитывать, вычислять - само по себе еще не значит анализировать. Шахматист,
например, рассчитывает, но отнюдь не анализирует. А отсюда следует, что
представление о шахматах как об игре, исключительно полезной для ума, основано
на чистейшем недоразумении. И так как перед вами, читатель, не трактат, а лишь
несколько случайных соображений, которые должны послужить предисловием к моему
не совсем обычному рассказу, то я пользуюсь случаем заявить, что
непритязательная игра в шашки требует куда более высокого умения размышлять и
задает уму больше полезных задач, чем мнимая изощренность шахмат. В шахматах,
где фигуры неравноценны и где им присвоены самые разнообразные и причудливые
ходы, сложность (как это нередко бывает) ошибочно принимается за глубину.
Между тем здесь решает внимание. Стоит ему ослабеть, и вы совершаете
оплошность, которая приводит к просчету или поражению. А поскольку шахматные
ходы не только многообразны, но и многозначны, то шансы на оплошность
соответственно растут, и в девяти случаях из десяти выигрывает не более
способный, а более сосредоточенный игрок. Другое дело шашки, где допускается
один только ход с незначительными вариантами; здесь шансов на недосмотр куда
меньше, внимание не играет особой роли и успех зависит главным образом от
сметливости. Представим себе для ясности партию в шашки, где остались только
четыре дамки и, значит, ни о каком недосмотре не может быть и речи. Очевидно,
здесь (при равных силах) победа зависит от удачного хода, от неожиданного и
остроумного решения. За отсутствием других возможностей, аналитик старается
проникнуть в мысли противника, ставит себя на его место и нередко с одного
взгляда замечает ту единственную (и порой до очевидности простую) комбинацию,
которая может вовлечь его в просчет или сбить с толку.
Вист давно известен как прекрасная школа для того, что именуется
искусством расчета; известно также, что многие выдающиеся умы питали, казалось
бы, необъяснимую слабость к висту, пренебрегая шахматами как пустым занятием.
В самом деле, никакая другая игра не требует такой способности к анализу.
Лучший в мире шахматист - шахматист, и только, тогда как мастерская игра в
вист сопряжена с умен
