Пирс Джон - Инвариантный
Джон Д.Пирс
Инвариантный
Вам, разумеется, в основном известно все, что касается Хомера Грина.
Значит, мне нет нужды рассказывать об этом. Я и сам многое знал, но тем не
менее, когда мне довелось, одевшись по-старинному, попасть в этот
необыкновенный дом и повстречаться с Грином, я испытал странное чувство.
Сам дом, пожалуй, не назовешь таким уж необыкновен-ным - не больше, чем
его изображения. Зажатый между другими зданиями XX века, он, вероятно,
хорошо сохранился и не выделяется на фоне окружающих его старин-ных домов.
Но несмотря на предварительную психологи-ческую подготовку, когда я вошел,
ступил на ковер, уви-дел кресла, обитые ворсистой тканью, и принадлежности
для курения, услышал (и увидел) примитивный радиоприемник (хотя мне было
известно, что он воспроизводит старые записи) и, наконец, самое удивительное
- смог взглянуть на разожженный в камине огонь, меня охватило ощущение
нереальности.
Грин сидел на своем обычном месте, в кресле, у огня. У его ног лежала
собака. Я не мог забыть, что он, судя по всему, - один из ценнейших людей на
Земле. Но чувство нереальности происходящего, навеянное окружающей
обстановкой, владело мною по-прежнему, и сам Грин тоже казался мне
нереальным. Я почувствовал острую жалость к нему.
Ощущение нереальности не исчезло и потом, когда я представился. Сколько
людей побывало здесь? Конечно, это можно было бы узнать заранее, из отчетов.
- Я Кэрью, из Института, - сказал я. - Мы с вами никогда не
встречались, но мне сказали, что вы будете рады меня видеть.
Грин встал и протянул мне руку. Я с готовностью пожал ее, хотя этот
жест был для меня непривычен.
- Да, я рад вас видеть, - сказал Грин. - Я тут чуть-чуть вздремнул. Вся
эта процедура вызывает что-то вроде легкого шока. Поэтому я и решил немного
передохнуть. Надеюсь, что мои препарат будет действовать вечно. Садитесь,
пожалуйста, - добавил он.
Мы расположились у камина. Собака, вставшая было при моем появлении,
снова улеглась и прижалась к ногам хозяина,
- Вам, наверное, хотелось бы проверить мои реак-ции? - спросил Грин.
- Да нет, это не к спеху, можно и позже, - ответил я. - У вас здесь так
уютно.
Отвлечь Грина было легче легкого. Он расслабился и стал смотреть в
огонь.
Не буду подробно излагать содержание нашей краткой беседы. Она
воспроизведена в моей диссертации "Некоторые аспекты двадцатого века" (см.
приложение А) и была, как известно, весьма непродолжительной. Мне очень
повез-ло, что я получил разрешение на встречу с Грином.
Как я уже упоминал, беседа, приведенная в приложе-нии А, продолжалась
недолго. Материалы, сохранившиеся от XX века, намного более насыщенны, чем
память Грина, содержание которой давно и подробно изучено. Как известно,
рождению новых мыслей способствует не сухая ин-формация, а личный контакт,
безграничное разнообразие возникающих ассоциаций и человеческая теплота,
которая оказывает стимулирующее воздействие.
Итак, я был у Грина и имел в своем распоряжении це-лое утро. Грин, как
всем известно, ест три раза в день, а в перерывах между едой к нему
допускается только один посетитель. Я испытывал к нему чувство благодарности
и симпатии, но все же был несколько не в своей тарелке. Мне хотелось
поговорить с ним о том, что ближе всего его сердцу. Разве это не
естественно? Я записал и эту часть нашей беседы, но не стал ее публиковать.
В ней нет ничего нового. Возможно, она тривиальна, но для меня она значи-ла
очень много. Разумеется, это глубоко личное воспоминание. И все-таки мне
