Пиночет Эктор - Крыса
ЭКТОР ПИНОЧЕТ
КРЫСА
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Вчитайтесь в краткие слова, предваряющие новую книгу чилийского писателя
Эктора Пиночета "Ипподром Аликанте" и другие фантастические рассказы": "Я
посвящаю эту книгу движению солидарности. Солидарности с моим народом. И
еще посвящаю ее друзьям".
Слова эти принадлежат перу человека, поклявшегося до последнего вздоха
бороться с чилийским фашизмом, и фашизм сумел уже по-своему оценить
смертельного своего врага. Имя Эктора Пиночета дивно уже внесено в списки
имен патриотов, особенно неугодных режиму.
Почти с самого момента переворота он вынужден был покинуть родину. В 1973
году, в Париже, публикуется его поэма-воззвание "Остановим смерть!" - и ее,
как боевую листовку, читают чилийцы. Болонья, 1980 год - здесь вышел
сборник его "Поэм из изгнания", пронизанных болью и ненавистью к предателям
родины. В эти же годы Эктор Пиночет начинает писать свою "фантастику". Я
намеренно беру это слово в кавычках хотя бы потому, что те, в чей адрес
направлены эти рассказы, воспринимают их как самые что ни на есть
реалистические произведения. Материальные, как оружие, грозящее свержением
диктатуре.
Они дошли наконец и, взмыленные, полумертвые от усталости, кое-как
примостились в каком-то помещении на куче замшелых балок. Тут же послышался
сухой царапающий шорох: потревоженные крысы и ящерицы спешно зарывались в
большую кучу мусора, Путники сидели молча, поглядывая друг на друга изпод
свинцовых от бессонницы век.
Который потолще оказался и поразговорчивее:
- Это... здесь, лейтенант?..- выдохнул он застрявшие в горле слова.
Второй с усилием кивнул: "Да, сеньор, здесь..."
Этот содержательный диалог обошелся толстяку в остаток сил; он завалился
на спину, жадно ловя ртом затхлый воздух. Взгляд его мутно плавал по
неоштукатуренному потолку, по стенам со следами обоев, пока наконец не
зацепился за край едва заметного в темноте оконца.
- А вы... уверены в этом?..
- Так точно... катакомбы внизу...- На последнем слове лейтенант сделал
особое ударение.
Они вновь замолчали.
- Время уходит...- мертво обронил лейтенант.
- Ну так пошли! - толстяк деланно приободрился, изображая готовность
немедленно покинуть свое импровизированное ложе.
Поднимаясь, зачем-то тщательно стряхивали налипший на мундиры мусор.
- Несмотря на то, что мы отыграли у них приличную фору, дела обстоят не
совсем так, как хотелось бы...- обронил толстяк.
- Вы правы, сеньор. Ведь, как говорится, на бога надейся, а сам...- тут
лейтенант запнулся, вдруг обнаружив не принятую в их отношениях
фамильярность, и перешел на привычно официальный тон.- Я хотел сказать,
что, хотя им и нелегко будет обнаружить нас здесь, все же единственное
место, где мы можем чувствовать себя в безопасности, так это - подземелье.-
Лейтенант уже не рекомендовал - он настаивал.
Тут до толстяка дошло наконец, что весь этот тщательно спланированный
отход, вся эта осмотрительность замешены на таком животном страхе, что его
бросило в дрожь.
Лейтенант двинулся вперед - дорога была ему известна. Да что там известна
- он ориентировался здесь как в собственной квартире; ловко огибая в
кромешной тьме выступы стен, лавировал среди коварных островков битого
стекла, щебня, мусора. Кругом стояла гулкая колодезная тишина.
В щели лезли пропыленные листья дряхлой смоковницы, мешаясь с ветками
ежевики, сплошь покрывавшей пространство бесчисленных комнат и анфилад
громадного полуразрушенного дома.
- Здесь,- наконец сказал лейтенант и, скривясь, сунул руку в сам
