Пинчон Томас - Когда Объявят Лот 49
Томас Пинчон
Когда объявят лот 49
Перевод Глеба Григорьева
1
Однажды летом, вернувшись с домашней презентации новинок для домохозяек
- устроительница переборщила, пожалуй, с киршем в фондю, - миссис Эдипа Маас
узнала, что ее назначили душеприказчиком, или, подумала она, уж скорее
душеприказчицей, некоего Пирса Инверарити, калифорнийского магната-риэлтера,
который хоть и спустил как-то на досуге пару миллионов, но все же оставил
состояние достаточно крупное и путаное, чтобы сделать разборку наследства
делом более чем почетным. Эдипа стояла посреди гостиной в фокусе зрения
мертвенно-зеленого телевизионного глаза, повторяла имя Господа и пыталась
быть пьянее, чем на самом деле. Не срабатывало. Вспоминала комнату в
масатланском отеле, где только что - казалось, навеки - хлопнули дверью,
перебудив пару сотен птиц у подъезда; Корнельский университет - восход над
библиотечной крышей, смотрящей на запад и потому с нее не видимый; чистую,
щемящую мелодию четвертого пассажа бартокова Концерта для оркестра;
выбеленный бюст Джея Гульда у Пирса на узкой полке - столь узкой, что Эдипу
не покидало ощущение нависшей угрозы, она боялась, что бюст вот-вот на них
свалится. А вдруг он так и умер, - подумалось ей, - окруженный сновидениями,
раздавленный единственной иконой в доме? При этой мысли она рассмеялась,
громко и беспомощно. С тобой не все в порядке, Эдипа, - обратилась она то ли
к себе, то ли к комнате, которая все понимала.
Письмо, подписанное неким Мецгером, отправила лос-анжелесская
юридическая фирма Ворпа, Вистфулла, Кубичека и Макмингуса. В нем говорилось,
что Пирс умер еще весной, но завещание нашли только сейчас. Мецгеру тоже
предстояло быть душеприказчиком и, буде возникнет тяжба, юрисконсультом. В
приписанном год назад дополнении вторым душеприказчиком назначалась Эдипа.
Она пыталась припомнить, не случилось ли тогда что-нибудь необычное? Весь
остаток дня - пока она ездила в супермаркет "Киннерет-Среди-Сосен" купить
сыр рикотта и послушать Мьюзак (сегодня она прошла через расшитые бисером
занавески входа под четвертый такт из "Всех версий Концерта для казу
Вивальди" в исполнении "Ансамбля Форт Уэйн Саттеченто", солист Бойд Бивер);
пока собирала базилик и майоран на залитом солнцем огороде, читала книжные
обозрения в свежем "Сайентифик Американ", готовила лазанью, натирала хлеб
чесноком, возилась с листьями салата, включив после этого печь, пока
смешивала сауэр с виски, дабы скоротать в сумерках время в ожидании Венделя
Мааса ("Мучо"), - все это время она вспоминала, вспоминала, перетасовывала
толстую колоду дней, которые казались (и разве не она признала это первая?)
более или менее одинаковыми, ловко выдающими одни и те же образы, словно
карты фокусника - каждая отличная сразу видна наметанному глазу. Лишь на
середине телепрограммы Хантли и Бринкли она припомнила, как в прошлом году
около трех ночи раздался междугородний звонок - она так и не узнает, откуда
(если, конечно, он не оставил дневника), - сначала голос в густых славянских
тонах представился вторым секретарем Трансильванского консульства в поисках
сбежавшей летучей мыши, потом произошла модуляция в пародийно-негритянский
акцент, затем - в агрессивный говорок пачуко со всеми полагающимися
словцами, вроде chinga или maricone; потом заорал офицер гестапо: нет ли у
нее родственников в Германии?, и в конце концов раздался голос Ламона
Кранстона, которым он говорил всю дорогу в Масатлан. - Пирс, пожалуйста, -
ей едва удалось вставить с
