Пиаф Эдит - На Балу Удачи
ЭДИТ ПИАФ
НА БАЛУ УДАЧИ
Перевод Александра Брагинского
I
Но день придет, и звезды среди дня
Заблещут в небе синем для меня.
Тогда прощайте, серые дожди!
И здравствуй, жизнь, и счастье -
впереди!
Отчего бы мне не начать эти воспоминания - а я намерена вести их по
прихотливому велению памяти - с того самого дня, когда судьба взяла меня за
руку, чтобы сделать певицей, которой я, видимо, должна была стать?
Это случилось за несколько лет до войны, на улице, прилегающей к площади
Этуаль, на самой обычной улочке под названием Труайон. В те времена я пела где
придется. Аккомпанировала мне подруга, обходившая затем наших слушателей в
надежде на вознаграждение.
В тот день - хмурый октябрьский полдень 1935 года - мы работали на углу
улицы Труайон и авеню Мак-Магона. Бледная, непричесанцая, с голыми икрами, в
длинном, до лодыжек, раздувающемся пальто с продранными рукавами, я пела
куплеты Жана Ленуара:
Она родилась, как воробышек,
Она прожила, как воробышек,
Она и помрет, как воробышек!
Пока подруга обходила "почтенное общество", я увидела, что ко мне
направился какой-то господин, похожий на знатного вельможу. Я обратила па него
внимание еще во время пения. Он слушал внимательно, но нахмурив брови.
Когда он остановился передо мной, я была поражена нежно-голубым цветом его
глаз и немного печальной мягкостью взгляда.
- Ты что, с ума сошла? - сказал он без всякого предисловия.- Так можно
сорвать себе голос!
Я ничего не ответила. Разумеется, я знала, что такое "сорвать" голос, но
это не очень меня беспокоило. Были другие, куда более важные заботы. А он
между тем продолжал:
- Ты абсолютная дура!.. Должна же ты понять...
Он был отлично выбрит, хорошо одет, очень мил, но все это не производило
на меня никакого впечатления. Как истинно парижская девчонка, я реагировала на
все быстро, за словом в карман не лезла и поэтому в ответ лишь пожала плечами:
- Надо же мне что-то есть!
- Конечно, детка... Только ты могла бы работать иначе. Почему бы с твоим
голосом не петь в каком-либо кабаре?
Я могла бы ему возразить, что в продранном свитере, в этой убогой юбчонке
и туфлях не по размеру нечего рассчитывать на какой-либо ангажемент, но
ограничилась лишь словами:
- Потому что у меня нет контракта!
И добавила насмешливо и дерзко:
- Конечно, если бы вы могли мне его предложить...
- А если бы я вздумал поймать тебя на слове?
- Попробуйте!.. Увидите!..
Он иронически улыбнулся и сказал:
- Хорошо, попробуем. Меня зовут Луи Ленде. Я хозяин кабаре "Джернис".
Приходи туда в понедельник к четырем часам. Споешь все свои песенки, и... мы
посмотрим, что с тобой можно сделать.
Говоря это, он написал свое имя и адрес на полях газеты, которую держал в
руке. Затем оторвал этот кусок газеты и вручил мне вместе с пятифранковым
билетом. Уходя, он повторил:
- В понедельник, в четыре. Не забудь!
Я засунула бумажку и деньги в карман и снова стала петь. Этот господин
позабавил меня, но я не очень поверила ему.
Вечером, когда мы с подругой вернулись в нашу узкую, похожую на шкаф
комнату в убогой гостинице на улице Орфила, я решила, что не пойду на это
свидание.
К понедельнику я совершенно забыла о назначенной встрече. Я еще лежала
после полудня в постели, когда внезапно вспомнила о разговоре на улице
Труайон.
- А ведь, кажется, сегодня мне предстоит встретиться с господином, который
спросил, отчего я не пою в кабаре!
Кто-то рядом заметил:
- На твоем месте я бы пошла. Мало ли что может произойти!
Я усмехнулась.
- Может быть
