Петкявичюс Витаутас - Приключения Желудя
Витаутас Петкявичюс
Приключения Желудя
На опушке леса жил-был старый-престарый Дуб, такой старый, что никто в
точности не знал, сколько ему лет. Не помнил, когда родился, и сам Дуб.
Шелестя ветвями, он, бывало, рассказывал любопытным, что цветы в то лето
вымахали ростом выше его самого, а иногда ещё добавлял, что той осенью в поле
сгнила вся репка.
Он был самый обыкновенный старичок, этот Дуб, хотя все в один голос звали
его властелином леса. Дуб давно уже не цвёл, не покрывался желудями. Он даже
запамятовал, сколько было у него детей.
- С-с-сотни... С-с-сотни-и-и и с-с-сотни-и-и... - шептал он, а ветер
покачивал его узловатые, замшелые от старости ветви.
На самой макушке Дуба гнездился Ворон. Чуть ниже поселился Голубь. В
нескольких дуплах проживали по соседству три брата: Скворец, Певец и Говорец.
Под мышкой у самой толстой ветви прилепился глиняный домик Ласточки. В тесной
дыре рядом с нею хозяйничал Воробей. А под самым большим листом отсиживалась
Улитка.
Так они все и жили: весной распевали песни, играли, порхали, летом
воспитывали детей, а осенью одни отправлялись в тёплые края, а другие зимовали
в дуплах. Свыкся Дуб со всеми своими постояльцами, сдружился с ними и считал,
что без них и дня не проживёт.
Но однажды весной на самой молоденькой веточке, которой шёл всего лишь
триста тридцатый годик, появился цветок, а из него получился Жёлудь. Дуб был
просто сам не свой от радости. Ни днём ни ночью не спускал глаз с сыночка,
резными листьями укрывал его от дождя и обмахивал в жару, спасая от мух и
мошкары.
И Жёлудь рос, впитывал в себя самые сладкие соки, качался целыми днями на
гибкой веточке, становясь всё крупней да сильней, пока не вырос в краснощёкого
крепыша.
Но чем больше баловал Дуб сына, тем скучнее становилось тому. Надоели ему
тихие воспоминания отца о славной седой старине, песни и сказки птиц, тяжёлые
вздохи старого Дуба. Болтаясь на ветке, Жёлудь над всеми смеялся, всех дразнил
и озорничал как только мог.
Однажды вечером Лягушка поймала в пруду под Дубом Комара и, приготовив
ужин для семьи, стала звать дочку:
- Куотре, Куотре, Куотре!
- О-ах, о-ах, о-ах!..- лениво проквакала та.
- Дай-ка ножик, дай-ка ножик, дай-ка ножик!
- Как-кой, как-кой, как-кой?
- Кр-р-ривой, кр-р-ривой, кр-р-ривой! Сидя на листе кувшинки, Куотре
ворочала большими вытаращенными глазами и не двигалась с места. Немного погодя
мать снова завела:
- Куотре, Куотре, Куотре!
- О-ах, о-ах, о-ах!
Захотелось Жёлудю напугать их. Прицелившись, он сорвался с ветки и
плюхнулся в воду прямо под носом Куотре, так что только брызги полетели.
Вся Лягушкина семья с перепугу нырнула в воду и забилась в ил. А Жёлудь,
отвоевавший лист кувшинки, покатывался со смеху: ему ужасно понравилось, что
лягушки так боятся его.
Старый Дуб, наверное, пожурил бы озорника, но тут, как нарочно, ветер
утих, и ни один листок не шелохнулся. Только придирчивый Скворец не мог
успокоиться - растолкал братьев и, взмахивая крыльями, стал доказывать им:
- Фьють! Фьють! Фьють! Не даёт уснуть, не даёт уснуть!
Его поддержал Говорец:
- Просто жуть, просто жуть, просто жуть! Однако Певец стал их урезонивать:
- Как-нибудь, как-нибудь!.. Задремавший было Воробей высунул голову из
своей дыры и обругал братьев:
Чир-чир-чир
И чиру-чиру,
Не даёте
Спать вы миру.
Чир-чир-чир
И ча-ча-ча,
Нет покоя
По ночам!
Скворец, Певец и Говорец накинулись на Воробья. Воробей кликнул на помощь
жену. И загомонило всё дерево!
А Жёлудь, который всё это устро
