Олдингтон Ричард - Смерть Героя
РИЧАРД ОЛДИНГТОН
СМЕРТЬ ГЕРОЯ
Ричард Олдингтон - крупный английский писатель (1892-1962). В своем
первом и лучшем романе "Смерть героя" (1929) Олдингтон подвергает резкой
критике английское общество начала века, осуждает безумие и преступность
войны.
Смотрите, как мы развлекаемся! Но когда же и повеселиться, как не в
молодости: ведь живешь только раз, да еще в Англии; и то и другое не пустяк,
от любой из этих бед можно поседеть в одночасье; потому что, да будет вам
известно, нет на свете другой страны, где было бы так много старых дураков и
так мало молодых.
Гораций Уолпол
Олкотту Гловеру
Дорогой мой Ол! Памятуя о Джордже Муре, не терпевшем предисловий, все,
что я хочу здесь сказать, я, пожалуй, лучше изложу в письме к тебе. Хоть ты
и постарше меня, мы все же принадлежим к одному поколению - к тем, кто
детство и отрочество свое, точно юный Самсон, провел в попытках разорвать
путы викторианства и чье возмужание совпало с мировой войной. Многое
множество наших сверстников унесла безвременная смерть. Нам повезло - или,
быть может, не повезло: мы уцелели.
Я начал эту книгу почти сразу же после перемирия, в крохотной
бельгийской деревушке, где мы тогда квартировали. Помню, все вокруг утопало
в снегу, а угля у нас почти не было. Потом началась демобилизация, немалого
труда мне стоило вновь приспособиться к мирной жизни, и на этом книга моя
погибла. Я забросил рукопись и больше уже не брался за нее. Попытка
оказалась преждевременной. Но ровно десять лет спустя, чуть ли не день в
день, я вновь почувствовал, что должен приняться за эту книгу. Я знаю, по
многим причинам ты прочтешь ее с сочувствием. Но я не могу ждать той же
снисходительности от других.
Эта книга - не создание романиста-профессионала. Она, видимо, вовсе и
не роман. В романе, насколько я понимаю, некоторые условности формы и метода
давно уже стали незыблемым законом и вызывают прямо-таки суеверное почтение.
Здесь я ими совершенно пренебрег. Единственное мое оправдание: всякий волен
писать, как ему заблагорассудится. Говорят, в этом романе я допускаю ошибки
столь же чудовищные, как если бы ты в своих драмах ввел монологи и реплики
"в сторону" или вдруг сам вышел бы на сцену и принял участие в спектакле. Ты
знаешь, как я был бы рад, если бы ты это сделал: я - враг всяких правил,
произвольно навязываемых искусству. Стандарт в искусстве мне так же
ненавистен, как в жизни. Грешил ли я экспрессионизмом и сюрреализмом или не
грешил - этого я не знаю и знать не хочу. Я знал, что хочу сказать,- и
сказал это. И я ничуть не старался быть "оригинальным".
Техника этой книги, если тут вообще можно обнаружить какую-либо
технику, та же, что я изобрел, когда писал свою длинную современную поэму
под названием "Простак в лесу" (тебе она нравилась). Кое-кто называл ее
"джазовой поэзией"; а теперь я написал, очевидно, джазовый роман. Ты
увидишь, насколько это соответствует моей теме.
Надеюсь, во всяком случае, что явный или скрытый в этой книге идеализм
найдет в тебе отклик. Я испытал много сомнений, колебаний, взгляды мои
менялись, но всегда я сохранял известный идеализм. Я верю в людей, верю в
некую изначально присущую им честность и чувство товарищества,- без этого
общество не могло бы существовать. Как часто честность извращают, как часто
товарищество предают, ты знаешь не хуже меня. Я не верю в трескучие фразы и
в деспотизм, даже в диктатуру интеллигенции. Думается, мы с тобой имеем
некоторое представление о том, что такое интеллигенция.
Кое-к
