О'Коннор Фрэнк - Скряга
Фрэнк О'Коннор
Скряга
Перевод Н. Рахмановой
1
Он сидел так целыми днями, глядя сквозь грязное окошко своей грязной
лавчонки на Главной улице, - вытянутая, гладко прилизанная голова, мутные
грустные немигающие глаза, отвисшая нижняя губа с прилипшим к ней окурком,
отвисший небритый двойной подбородок.
Запоминающееся лицо: опухшее, тяжелое, красное, обрамленное очень
черными волосами, намазанными медвежьим салом. И хотя постепенно волосы
поседели, а лицо пожелтело, ничего, в сущности, не произошло.
Оттого что он всегда сидел в одной и той же позе, вы не замечали
наступившей в нем перемены, вы его видели с улицы таким же, каким увидели
впервые, - неподвижно торчащим на своем месте, точно какой-то дуб или
скала. Он почти не шевелился и тогда,, когда ктонибудь толкал снаружи
стеклянную дверь и скатывался по ступенькам в лавку. Казалось, ему трудно
сделать минимальное усилие. Мутные, налитые кровью глаза медленно
обращались к одной из полок, вяло протягивалась рука, монеты падали в
кассу. Затем он принимал прежнюю позу и снова устремлял взгляд в окно.
Иногда он заговаривал, и тогда вы вздрагивали от неожиданности, - словно
статуя О'Коннела сошла с пьедестала и густым замогильным голосом со
старомодной вежливостью справляется о здоровье кого-нибудь из членов вашей
семьи. Именно это и ставилось ему в большую заслугу - он никогда не
забывал старых соседей.
Порой его изводили дети: они заглядывали в окно и корчили за стеклом
рожи, мешая его сосредоточенному созерцанию, - и он, не двигаясь с места,
кричал на них.
Порой они не унимались, и тогда лицо его раздувалось и багровело, он с
трудом добирался до двери и ревел им вслед зычным голосом, который был
слышен на другом конце города. Но большей частью он сидел молча и
неподвижно, и грязь и беспорядок вокруг него все сгущались, засаливая его
волосы и одежду, и торжественное, как у Будды, лицо с двойным подбородком
лоснилось от жирного соуса. Единственной роскошью, которую он себе
позволял, была сигарета "Вудбайн", вечно торчавшая у него изо рта.
Сигареты лежали на полке у него за спиной - достаточно было протянуть
пазад руку, даже голову поворачивать не требовалось.
Он был последним из очень хорошей семьи Девере, когда-то крупных
торговцев. В городе до сих пор помнили его старого отца, выезжавшего в
собственном экипаже. Да, собственно, и самого Тома Девере еще помнили
другим - щеголеватым юношей, курившим сигареты и каждый день вставлявшим
свежий цветок в петлицу. Но потом он женился на женщине ниже себя по
положению, и брак получился неудачным. У них родилась дочь Джоан, которая
тоже получилась неудачной - родила ребенка и уехала неизвестно куда, - и
теперь при нем не осталось никого, кроме отставного солдата по имени
Фэкси, долговязого жилистого потрепанного субъекта. Этот беззубый
полусумасшедший Фэкси как-то сам приставил себя к Девере денщиком много
лет назад. Он кипятил чайник и приносил старику по утрам чашку чая.
- Приказ по части, генерал! - гаркал он, вытягиваясь по стойке "смирно".
И Девере со стонами и кряхтеньем выуживал из-под подушки шестипенсовик.
- Ну и какого черта я на это куплю? - огрызался Фэкси, и улыбка
исчезала с его физиономии.
- Вот еще, - благодушно рявкал Девере, - на это можно купить отличный
кусочек кровяной колбасы.
- А пить тоже кровяную колбасу вместо чая будете?
- Да коли у меня больше нету? - багровея, гудел старик.
- Ах, нету, слыхали? - шипел Фэкси, оскалясь, как волк, и переминаясь с
ноги на ногу, точно зас
