О'Коннор Фрэнк - Единственное Дитя
Фрэнк О'Коннор
Единственное дитя
Из автобиографических книг
Перевод М. Шерешевской
Свободное время пареньки вроде меня проводили у витрин и газовых
фонарей. Главным образом потому, что вечером редко кто мог привести
приятеля к себе в дом.
Все жили скученно, и, когда отцы возвращались с работы, дети
становились помехой. К тому же почти в каждом доме приходилось что-то
скрывать - либо старую бабку, как у пас, либо пьяницу-отца, либо то,, что
в доме живут впроголодь. Последнее было чрезвычайно щекотливым
обстоятельством, и верхом снобизма считалось у нас поведение одной зычной
тетки с верхнего конца улицы, про которую в насмешку говорили, что своего
заигравшегося сына она кличет не иначе как:
"Томми, иди пить чай с бутербродами и двумя яичками!"
Но, кроме всего прочего, нас томил своего рода пожар в крови,
разгоравшийся к вечеру. После чая во всех концах слышались ребячьи голоса,
высвистывавшие и вызывавшие друг друга с падающей призывной интонацией:
"СУ-зи! ДЖОН-ни!", по крайней мере тех, кого родители не успели засадить
за домашнюю работу.
А потом, движимые инстинктом, мальчишки и девчонки, словно зверята или
дикари - на костры, выбирались из дебрей улиц на огни витрин, тепло
светивших холодными вечерами. Хозяевам лавок эти сборища не доставляли
удовольствия; они создавали их торговому предприятию дурную славу, и то
один, то другой появлялся из дверей и, хлопнув в ладони, кричал: "Сейчас
же по домам! Это не место для вас в такой час!" Но, как правило, ребятишки
уходили не дальше ближайшего фонаря и вскоре стекались к той же витрине,
пока тьму не заполняли голоса матерей, выкликавших имена с восходящей
повелительной интонацией: "Су-ЗИ!" или "Джон-НИ!"
Сборища у витрин и газовых фонарей отличались не меньшей кастовостью,
чем городские клубы. Мальчишки с соседних улиц обычно собирались у лавки
мисс Мёрфи в конце площади; приличные мальчики с Боллихули-ро"
уд - дети полицейских, заштатных чиновников и мелких торговцев - у
магазина мисс Лонг вблизи карьера.
Я обретался в своего рода социальном вакууме между этими двумя
компаниями: мой социальный статус толкал меня к лавке мисс Мёрфи, к
мальчишкам моего круга, нередко обходившимся без сапог и не мечтавшим об
образовании, инстинкт же толкал к магазину мисс Лонг, к мальчишкам,
носившим ботинки и получавшим образование, даже если им этого вовсе не
хотелось.
Так же как мой отец считал себя принадлежащим к породе домоседов, я
считал себя принадлежащим к разряду людей, которым ботинки и образование
положены по штату. Я всегда горячо сочувствовал героям из детских книг,
похищенным бродягами и цыганами, и очень долго склонялся к мысли, что
нечто подобное вполне могло произойти и со мной. У меня, возможно,
действительно была естественная тяга к образованию, но, кроме того, я
знал, что это единственный путь выбраться из того положения, в котором я
находился. Все кругом это подтверждали. Без образования, говорили соседи,
не ступить и шагу. Отсутствием образования они объясняли свои неудавшиеся
жизни. И говорилось о нем так, как говорил отец о ценных деталях, всяких
гайках, шурупах и болтах, хранившихся у нас на шкафу, - когданибудь они
непременно очень и очень пригодятся.
Главная проблема состояла в том, чтобы сделать первый шаг. Получить
образование или даже - на той социальной ступени, на которой мы
находились, - понять, что оно такое, было, по-видимому, чрезвычайно трудно.
В верхнем р;онце улицы жила некая миссис Бастид, чей старший сын
считался
