О'Коннор Фланнери - Гипсовый Негр
Фланнери О'Коннор
ГИПСОВЫЙ НЕГР
Проснувшись, мистер Хед увидел, что комната залита лунным светом. Он сел
в постели и посмотрел на половицы - цвета серебра! - на тиковую наволочку,
которая казалась парчовой, и тут же увидел в пяти шагах, в зеркале для
бритья, половину луны, будто ждущей, чтобы он разрешил ей войти. Она
покатилась дальше, и ее свет облагородил все предметы в комнате. Стул у
стены словно замер в готовности исполнять приказания, а висящие на нем брюки
мистера Хеда выглядели прямо-таки аристократично, точно брошенное на руки
слуге одеяние вельможи. Но луна была печальна. Лунный диск в зеркале смотрел
в окно на лунный диск, плывущий над конюшней, и, казалось, созерцал самого
себя глазами юноши, которому представилась его старость.
Мистер Хед мог бы сказать луне, что старость - это дар божий и что только
с годами приходит трезвое понимание жизни, необходимое наставнику молодежи.
С ним, по крайней мере, было так.
Сидя, он ухватился за прутья в изножии кровати и подтянулся, чтобы
увидеть циферблат будильника, который стоял на перевернутом ведре возле
стула. Было два часа ночи. Звонок будильника был испорчен, но мистер Хед и
без всяких приспособлений умел просыпаться вовремя. Ему стукнуло шестьдесят,
но годы не притупили его реакций; его телом и душой управляли воля и сильный
характер, и эти качества были написаны у него на лице - длинном лице с
длинным закругленным бритым подбородком и длинным повисшим носом. Глаза -
живые, но спокойные - в чудодейственном свете луны смотрели бесстрастно и
умудренно; такие глаза могли быть у одного из великих наставников
человечества. У Вергилия, которого подняли среди ночи и послали сопровождать
Данте, или, вернее, у ангела Рафаила, когда свет господень разбудил его,
чтобы он сопутствовал Товии. Темно было только в тени под самым окном, там,
где стояла раскладушка Нелсона.
Нелсон свернулся клубочком, прижав колени к подбородку. Коробки с новым
костюмом и шляпой, присланными из магазина, стояли на полу около
раскладушки, чтобы быть у него под рукой, как только он проснется. Ночной
горшок, на который уже не падала тень, в лунном свете казался белоснежным
маленьким ангелом, охранявшим сон ребенка. С уверенностью, что ему по плечу
воспитательная миссия предстоящего дня, мистер Хед улегся снова. Он хотел
встать пораньше Нелсона и приготовить завтрак к тому времени, когда он
проснется. Мальчик всегда злился, если мистер Хед вставал раньше его. Чтобы
поспеть на станцию к половине шестого, выйти надо в четыре. Поезд подойдет в
пять сорок пять, и опоздать никак нельзя - ведь его остановят только ради
них.
Мальчик едет в город первый раз, хотя и твердит, что второй, поскольку он
там родился. Мистер Хед пробовал объяснить ему, что тогда он был еще совсем
глупый и не мог понимать, где находится, но мальчик заладил свое и ничего
слушать не хочет. Сам мистер Хед едет в третий раз.
Нелсон сказал ему:
- Мне вот десять лет, а я уже второй раз еду.
Мистер Хед стал с ним спорить.
- Ты там пятнадцать лет не был, - сказал Нелсон, - а вдруг ты
заблудишься? Там теперь небось все по-другому.
- А ты когда-нибудь видел, чтобы я заблудился? - спросил мистер Хед.
Нелсон, конечно, этого не видел, но он любил, чтобы последнее слово
оставалось за ним, и ответил:
- А тут и заблудиться-то негде.
- Придет день, - изрек мистер Хед, - и ты поймешь, что не такой уж ты
умник, как тебе кажется.
Он вынашивал план этой поездки несколько месяцев, думая, правда, в
основном о ее восп
