О'Генри - Выкуп
О. Генри
Выкуп
Я и старикашка Мак Лонсбери, мы вышли из этой игры в
прятки с маленькой золотоносной жилой, заработав по сорок
тысяч долларов на брата. Я говорю "старикашка" Мак, но он
не был старым. Сорок один, не больше. Однако он всегда
казался стариком.
- Энди, - говорит мне Мак, - я устал от суеты. Мы с
тобой здорово поработали эти три года. Давай отдохнем
малость и спустим лишние деньжонки.
- Предложение мне по вкусу, - говорю я. - Давай станем
на время набобами и попробуем, что это за штука. Но что мы
будем делать проедемся к Ниагарскому водопаду или будем
резаться в "фараон"?
- Много лет, - говорит Мак, - я мечтал, что если у меня
будут лишние деньги, я сниму где-нибудь хибарку из двух
комнат, найму повара-китайца и буду себе сидеть в одних
носках и читать "Историю цивилизации" Бокля.
- Ну что ж, - говорю я, - приятно, полезно и без
вульгарной помпы. Пожалуй, лучшего помещения денег не
придумаешь. Дай мне часы с кукушкой и "Самоучитель для игры
на банджо" Сэпа Уиннера, и я тебе компаньон.
Через неделю мы с Маком попадаем в городок Пинья, милях в
тридцати от Денвера, и находим элегантный домишко из двух
комнат, как раз то, что нам нужно. Мы вложили в городской
банк вагон денег и перезнакомились со всеми тремястами
сорока жителями города. Китайца, часы с кукушкой, Бокля и
"Самоучитель" мы привезли с собой из Денвера, и в нашей
хибарке сразу стало уютно, как дома.
Не верьте, когда говорят, будто богатство не приносит
счастья. Посмотрели бы вы, как старикашка Мак сидит в своей
качалке, задрав ноги в голубых нитяных носках на подоконник,
и сквозь очки поглощает снадобье Бокля, - это была картина
довольства, которой позавидовал бы сам Рокфеллер. А я
учился наигрывать на банджо "Старичина-молодчина Зип", и
кукушка вовремя вставляла свои замечания, и А-Син насыщал
атмосферу прекраснейшим ароматом яичницы с ветчиной, перед
которым спасовал бы даже запах жимолости. Когда становилось
слишком темно, чтобы разбирать чепуху Бокля и закорючки
"Самоучителя", мы с Маком закуривали трубки и толковали о
науке, о добывании жемчуга, об ишиасе, о Египте, об
орфографии, о рыбах, о пассатах, о выделке кожи, о
благодарности, об орлах и о всяких других предметах,
относительно которых у нас прежде никогда не хватало времени
высказывать свое мнение.
Как-то вечером Мак возьми да спроси меня, хорошо ли я
разбираюсь в нравах и политике женского сословия.
- Кого ты спрашиваешь! - говорю я самонадеянным тоном.
- Я знаю их от Альфреда до Омахи (1). Женскую природу и
тому подобное, - говорю я, - я распознаю так же быстро, как
зоркий осел - Скалистые горы. Я собаку съел на их увертках
и вывертах...
- Понимаешь, Энди, - говорит Мак, вроде как вздохнув, -
мне совсем не пришлось иметь дело с их предрасположением.
Возможно, и во мне взыграла бы склонность обыграть их
соседство, да времени не было. С четырнадцати лет я
зарабатывал себе на жизнь, и мои размышления не были
обогащены теми чувствами, какие, судя по описаниям, обычно
вызывают создания этого пола. Иногда я жалею об этом, -
говорит Мак.
- Женщины - неблагоприятный предмет для изучения, -
говорю я, - и все это зависит от точки зрения. И хотя они
отличаются друг от друга в существенном, но я часто замечал,
что они как нельзя более несходны в мелочах.
- Кажется мне, - продолжает Мак, - что гораздо лучше
проявлять к ним интерес и вдохновляться ими, когда молод и к
этому предназначен. Я прозевал свой случай. И, пожалуй, я
слишком стар, чтобы включит
