О'Генри - Квадратура Круга
О. Генри
Квадратура круга
Рискуя надоесть вам, автор считает своим долгом
предпослать этому рассказу о сильных страстях вступление
геометрического характера.
Природа движется по кругу. Искусство - по прямой линии.
Все натуральное округлено, все искусственное угловато.
Человек, заблудившийся в метель, сам того не сознавая,
описывает круги; ноги горожанина, приученные к прямоугольным
комнатам и площадям, уводят его по прямой линии прочь от
него самого.
Круглые глаза ребенка служат типичным примером
невинности; прищуренные, суженные до прямой линии глаза
кокетки свидетельствуют о вторжении Искусства. Прямая линия
рта говорит о хитрости и лукавстве; и кто же не читал самых
вдохновенных лирических излияний Природы на губах,
округлившихся для невинного поцелуя?
Красота-это Природа, достигшая совершенства,
округленность - это ее главный атрибут. Возьмите, например,
полную луну, золотой шар над входом в ссудную кассу, купола
храмов, круглый пирог с черникой, обручальное кольцо, арену
цирка, круговую чашу, монету, которую вы даете на чай
официанту. С другой стороны, прямая линия свидетельствует
об отклонении от Природы. Сравните только пояс Венеры с
прямыми складочками английской блузки.
Когда мы начинаем двигаться по прямой линии и огибать
острые углы, наша натура терпит изменения. Таким образом,
Природа, более гибкая, чем Искусство, приспособляется к его
более жестким канонам. В результате нередко получается
весьма курьезное явление, например: голубая роза, древесный
спирт, штат Миссури, голосующий за республиканцев, цветная
капуста в сухарях и житель Нью-Йорка.
Природные свойства быстрее всего утрачиваются в большом
городе. Причину этого надо искать не в этике, а в
геометрии. Прямые линии улиц и зданий, прямолинейность
законов и обычаев, тротуары, никогда не отклоняющиеся от
прямой линии, строгие, жесткие правила, не допускающие
компромисса ни в чем, даже в отдыхе и развлечениях, - все
это бросает холодный вызов кривой линии Природы.
Поэтому можно сказать, что большой город разрешил задачу
о квадратуре круга. И можно прибавить, что это
математическое введение предшествует рассказу об одной
кентуккийской вендетте, которую судьба привела в город,
имеющий обыкновение обламывать и обминать все, что в него
входит, и придавать ему форму своих углов.
Эта вендетта началась в Кэмберлендских горах между
семействами Фолуэл и Гаркнесс. Первой жертвой кровной
вражды пала охотничья собака Билла Гаркнесса, тренированная
на опоссума. Гаркнессы возместили эту тяжелую утрату,
укокошив главу рода Фолуэлов. Фолуэлы не задержались с
ответом. Они смазали дробовики и отправили Билла Гаркнесса
вслед за его собакой в ту страну, где опоссум сам слезает к
охотнику с дерева, не дожидаясь, чтобы дерево срубили.
Вендетта процветала в течение сорока лет. Гаркнессов
пристреливали через освещенные окна их домов, за плугом, во
сне, по дороге с молитвенных собраний, на дуэли, в трезвом
виде и наоборот, поодиночке и семейными группами,
подготовленными к переходу в лучший мир и в нераскаянном
состоянии. Ветви родословного древа Фолуэлов отсекались
точно таким же образом, в полном согласии с традициями и
обычаями их страны.
В конце концов, после такой усиленной стрижки
родословного дерева, в живых осталось по одному человеку с
каждой стороны. И тут Кол Гаркнесс, рассудив, вероятно, что
продолжение фамильной распри приняло бы уже чересчур личный
характер, неожиданно скрылся из Кэмберленда, игнорируя все
права Сэма,
