О'Генри - Как Скрывался Черный Билл
О. Генри
Как скрывался черный Билл
Худой, жилистый, краснолицый человек с крючковатым носом
и маленькими горящими глазками, блеск которых несколько
смягчали белесые ресницы, сидел на краю железнодорожной
платформы на станции Лос-Пиньос, болтая ногами. Рядом с ним
сидел другой человек - толстый, обтрепанный, унылый, -
должно быть, его приятель, У обоих был такой вид, словно
грубые швы изнанки жизни давно уже натерли им мозоли по
всему телу.
- Года четыре не видались, верно. Окорок? - сказал
обтрепанный. - Где тебя носило?
- В Техасе, - сказал краснолицый. - На Аляске слишком
холодно - это не для меня. А в Техасе тепло, как
выяснилось. Один раз было даже довольно жарко. Сейчас
расскажу.
Как-то утром я соскочил с экспресса, когда он остановился
у водокачки, и разрешил ему следовать дальше без меня.
Оказалось, что я попал в страну ранчо. Домов там еще
больше, чем в Нью-Йорке, только их строят не в двух дюймах,
а в двадцати милях друг от друга, так что нельзя учуять
носом, что у соседей на обед.
Дороги я не нашел и потащился напрямик, куда глаза
глядят. Трава там по колено, а мескитовые рощи издали
совсем как персиковые сады, - так и кажется, что забрел в
чужую усадьбу и сейчас налетят на тебя бульдоги и начнут
хватать за пятки. Однако я отмахал миль двадцать, прежде
чем набрел на усадьбу. Небольшой такой домик - величиной с
платформу надземной железной дороги.
Невысокий человек в белой рубахе и коричневом
комбинезоне, с розовым платком вокруг шеи, скручивал
сигаретки под деревом у входа в дом.
- Привет, - говорю я ему. - Может ли в некотором роде
чужестранец прохладиться, подкрепиться, найти приют или даже
какую-нибудь работенку в вашем доме?
- Заходите, - говорит он самым любезным тоном. -
Присядьте, пожалуйста, на этот табурет. Я и не слышал, как
вы подъехали.
- Я еще не подъехал, - говорю я. - Я пока подошел.
Неприятно затруднять вас, но если бы вы раздобыли ведра два
воды...
- Да, вы изрядно запылились, - говорит он, - только наши
купальные приспособления...
- Я хочу напиться, - говорю я. - Пыль, которая у меня
снаружи, не имеет особого значения.
Он налил мне ковш воды из большого красного кувшина и
спрашивает:
- Так вам нужна работа?
- Временно, - говорю я. - Здесь, кажется, довольно тихое
местечко?
- Вы не ошиблись, - говорит он. - Иной раз неделями ни
одной живой души не увидишь. Так я слышал. Сам я всего
месяц, как обосновался здесь. Купил это ранчо у одного
старожила, который решил перебраться дальше на Запад.
- Мне это подходит, - говорю я. - Человеку иной раз
полезно пожить в таком тихом углу. Но мне нужна работа. Я
умею сбивать коктейли, шельмовать с рудой, читать лекции,
выпускать акции, немного играю на пианино и боксирую в
среднем весе.
- Так...-говорит этот недоросток. - А не можете ли вы
пасти овец?
- Не могу ли я спасти овец? - удивился я.
- Да нет, не спасти, а пасти, - говорит он. - Ну,
стеречь стадо.
- А, - говорю я, - понимаю! Сгонять их в кучу, как
овчарка, и лаять, чтоб не разбежались! Что ж, могу. Мне,
по правде сказать, еще не приходилось пастушествовать, но я
не раз наблюдал из окна вагона, как овечки жуют на лугу
ромашки, и вид у них был не особенно кровожадный.
- Мне нужен пастух, - говорит овцевод. - А на
мексиканцев я не очень-то полагаюсь. У меня два стада.
Можете хоть завтра с утра выгнать на пастбище моих баранов -
их всего восемьсот штук. Жалованье - двенадцать долларов в
месяц, харчи мои. Жить будете там же на выгоне, в палатке.
Стр
