О'Генри - Игра И Граммофон
О.Генри
Игра и граммофон
Так в чем же состояла его проделка? - спросил Джонни,
проявляя нетерпение, свойственное широкой публике.
- Сообщить вам это, значит идти против искусства и
философии, - спокойно сказал Кьоу. - Искусство
повествования заключается в том, чтобы скрывать от
слушателей все, что им хочется знать, пока вы не изложите
своих заветных взглядов на всевозможные не относящиеся к
делу предметы. Хороший рассказ - все равно, что горькая
пилюля, только сахар у нее не снаружи, а внутри. Я начну,
если позволите, с того, как некоему воину из племени Чероки
предсказали судьбу, а закончу нравоучительной мелодией на
граммофоне.
Мы с Генри Хорсколларом привезли в эту страну первый
граммофон. Генри был на четверть индеец Чероки, обучившийся
на Востоке футбольному языку, а на Западе - винной
контрабанде, и такой же джентльмен, как мы с вами. Характер
у него был легкий и резвый; росту он был примерно шести
футов и двигался, как резиновая шина. Да, небольшой был
человечек, примерно пять футов пять дюймов, либо пять футов
одиннадцать. Ну, роста он был, что называется, среднего, не
очень большой и не такой уж маленький. Генри один раз
вылетел из университета и три раза вылетал из тюрьмы Маскоги
- последнее потому, что вывозил из Штатов виски и продавал
его, где не положено. Генри Хорсколлар никогда бы не
позволил никакой табачной лавочке подобраться к нему и
встать у него за спиной. Нет, он был не из этой породы
индейцев (1).
Мы с Генри встретились в Тексаркане и разработали наш
граммофонный план. У него было триста шестьдесят долларов,
вырученных за участок земли в резервации. Я только что
прибыл из Литл-Рока, где оказался свидетелем очень
прискорбной уличной сцены. Человек стоял на ящике и
предлагал желающим золотые часы-футляры на винтиках,
заводятся ключиком, очень элегантно. В магазинах они стоили
двадцать монет. Здесь их продавали по три доллара, и толпа
буквально дралась из-за них. Человек где-то нашел целый
чемодан этих часов, и теперь их раскупали у него, как
горячие пирожки. Крышки футляров отвинчивались туго, но
люди прикладывали футляры к уху, и там тикало этак приятно и
успокаивающе. Трое часов были настоящие; остальные - один
обман. А? Ну да, пустые футляры, а в них - такие черные
твердые жучки, которые кружат около электрических ламп. Эти
самые жучки так искусно отстукивают секунды и минуты, что
любо-дорого слушать. Так вот человек, о котором я говорю,
выручил двести восемьдесят восемь долларов, а потом уехал,
потому что знал, что когда в Литл-Роке настанет время
заводить часы, то для этого потребуется энтомолог, а у него
была другая специальность.
Так вот я и говорю: у Генри было триста шестьдесят
долларов, а у меня двести восемьдесят восемь. Идея ввезти в
Южную Америку граммофон принадлежала Генри, но я жадно за
нее ухватился, потому что питал пристрастие ко всяким
машинам.
- Латинские расы, - говорит Генри, легко изъясняясь при
помощи слов, которым его обучили в университете, - особенно
склонны к тому, чтобы пасть жертвою граммофона. У них
артистический темперамент. Они тянутся к музыке, к ярким
краскам, к веселью. Они дают деньги шарманщику и
четырехлапому цыпленку на ярмарке, когда за бакалею и за
плоды хлебного дерева не плачено уже много месяцев.
- В таком случае, - говорю я, - будем экспортировать
латинцам музыкальные консервы. Но я вспоминаю, что мистер
Юлий Цезарь в своем отчете о них сказал:
"Omnia Gallia in tres partes divisa est" (2), что
означает:
