Мэй Джулиан - Изгнанники В Плиоцен 2
Джулиан МЭЙ
ЗОЛОТОЙ ТОРКВЕС
"Изгнанники в плиоцен" #2
Барбаре - няне, редактору и наставнице
Дверь распахни - и ты сады увидишь,
Напьешься серебристых слез луны.
Твой путь в огне, но ты без страха
выйдешь
На берега неведомой страны...
Пусть рок гласит: "Не преступи порога!
Оставь надежду, отврати свой взор!
Закрыта для тебя весны дорога,
И над тобой безмолвья приговор!
Пригрезилось тебе садов благоуханье.
Лишь пустота и мрак владычат
в мирозданье..."
Но тьма не вечна: после битв и бед
Наполнит душу чистый звездный свет.
Симона Вей. "Порог"
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МЕЗАЛЬЯНС
1
Стрекоза сверкнула золотой искрой над неподвижно застывшей мачтой
корабля.
При первом же дуновении ветерка, слабо, словно мягкой кошачьей
лапкой, взрыхлившего речную гладь, насекомое встрепенулось, резко взвилось
в небо и снова зависло в воздухе. Отсюда судно казалось крохотной точкой
среди неярких мелководных лагун и солончаков, затянутых жемчужной дымкой.
Выше! Выше! На трепещущих прозрачных крыльях стрекоза устремилась
навстречу рассвету. Зоркие фасеточные глаза почти во всю головку позволяли
ей увидеть темную глыбу материка, восходившего к северному горизонту.
Кромка Европы была окутана клубящимся каскадом Роны, протекающей по
обширному плато и впадающей в почти безводный Средиземноморский бассейн
плиоценовой Земли, именуемый Пустым морем.
Может, туда, к материку? Крылья понесут его со скоростью более ста
километров в час короткими перелетами. С высоты он проследит путь корабля,
пройденный накануне. Но можно двинуться и восточнее, к маячащей вдали
громаде Корсики - Сардинии, где, по словам Крейна, нет ни единого тану.
Он может лететь куда вздумается. Он теперь свободен.
Сброшены невидимые путы, наложенные гуманоидом-поработителем. Сегодня
утром, когда он проснулся, его серебряный торквес похолодел:
психопринудительный аппарат обезврежен небывалой силой его ума.
Метафункции, высвобожденные торквесом, работают в нарастающем темпе.
Он вытянул сверхчувствительные стрекозьи локаторы, прислушиваясь и
улавливая ровное дыхание семерых спящих на борту и телепатический гомон с
других судов, разбросанных по бескрайнему водному пространству. Далеко на
юге - он напряг зрение, неуклюже пытаясь сфокусировать его получше, -
просматривались гармоничные умственные сигналы. Великолепно! Не иначе, там
столица тану Мюрия, куда они и направляются.
Если он подаст сигнал, отзовется ли ему кто-нибудь с борта? А ну,
попробуем!
Сознания мгновенно достиг невыносимо яркий отзыв:
"Кто ты, сверкающий озорник?"
"Кто, кто! Эйкен Драм - вот кто!"
"Такой далекий, маленький, мерцающий умишко... Постой! О-о!"
"Нет! Прекрати!"
"Не уходи, Сиятельный! Ты кто таков?"
"Пусти же, черт тебя..."
"Погоди, кажется, я тебя знаю..."
Его вдруг охватил леденящий ужас. Кто-то странный, неведомый
завладевает им, прокладывая себе путь в лабиринте его мозга. Эйкен Драм
рванулся, пытаясь освободиться, но слишком поздно сообразил, что ему
понадобятся все силы, чтобы разрушить эту связь. Поднатужась, он все же
стряхнул с себя чужую хватку. И вдруг понял, что падает, теряя обличье
стрекозы и обретая свое человеческое, уязвимое. Ветер свистел в ушах. С
воплями Эйкен летел прямо на корабль; за какую-то долю секунды до крушения
ему удалось вновь превратиться в насекомое. Дрожа и отдуваясь, он уселся
на верхушку мачты.
Поднятый им шум разбудил остальных. Судно раскачивалось, отчего по
гладкой поверхности лагуны пробегала мелкая волна. Элизабет и Крейн
высунулись из
