Моэм Сомерсет - Бремя Страстей Человеческих
БРЕМЯ СТРАСТЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ
Сомерсет МОЭМ
1
День занялся тусклый, серый. Тучи повисли низко, воздух был студеный вот-вот выпадет снег. В комнату, где спал ребенок, вошла служанка и раздвинула шторы.
Она по привычке окинула взглядом фасад дома напротив оштукатуренный, с портиком - и подошла к детской кроватке.
- Вставай, Филип, - сказала она.
Откинув одеяло, она взяла его на руки и снесла вниз. Он еще не совсем проснулся.
- Тебя зовет мама.
Отворив дверь в комнату на первом этаже, няня поднесла ребенка к постели, на которой лежала женщина. Это была его мать. Она протянула к мальчику руки, и он свернулся калачиком рядом с ней, не спрашивая, почему его разбудили.
Женщина поцеловала его зажмуренные глаза и худенькими руками ощупала теплое тельце сквозь белую фланелевую ночную рубашку. Она прижала ребенка к себе.
- Тебе хочется спать, детка? - спросила она.
Голос у нее был такой слабый, что, казалось, он доносится откуда-то издалека. Мальчик не ответил и только сладко потянулся. Ему было хорошо в теплой, просторной постели, в нежных объятиях. Он попробовал стать еще меньше, сжался в комочек и сквозь сон ее поцеловал.
Глаза его закрылись, и он крепко уснул. Доктор молча подошел к постели.
- Дайте ему побыть со мной хоть немножко, - простонала она.
Доктор не ответил и только строго на нее поглядел. Зная, что ей не позволят оставить ребенка, женщина поцеловала его еще раз, провела рукой по его телу; взяв правую ножку, она перебрала все пять пальчиков, а потом нехотя притронулась к левой ноге. Она заплакала.
- Что с вами? - спросил врач. - Вы устали.
Она покачала головой, и слезы покатились у нее по щекам. Доктор наклонился к ней.
- Дайте его мне.
Она была слишком слаба, чтобы запротестовать. Врач передал ребенка на руки няньке.
- Положите его обратно в постельку.
- Сейчас.
Спящего мальчика унесли. Мать рыдала, уже не сдерживаясь.
- Бедняжка! Что с ним теперь будет!
Сиделка пробовала ее успокоить; выбившись из сил, женщина перестала плакать. Доктор подошел к столу в другом конце комнаты, где лежал прикрытый салфеткой труп новорожденного младенца. Приподняв салфетку, врач поглядел на безжизненное тельце.
И, хотя кровать была отгорожена ширмой, женщина догадалась, что он делает.
- Мальчик или девочка? - шепотом спросила она у сиделки.
- Тоже мальчик.
Женщина ничего не сказала. В комнату вернулась нянька. Она подошла к больной.
- Филип так и не проснулся, - сказала она.
Воцарилось молчание. Доктор снова пощупал у больной пульс.
- Пожалуй, пока я здесь больше не нужен, - сказал он. - Зайду после завтрака.
- Я вас провожу, - предложила сиделка.
Они молча спустились по лестнице в переднюю. Доктор остановился.
- Вы послали за деверем миссис Кэри?
- Да.
- Как вы думаете, когда он приедет?
- Не знаю, я жду телеграмму.
- А что делать с мальчиком? Не лучше ли его куда-нибудь пока отослать?
- Мисс Уоткин согласилась взять его к себе.
- А кто она такая?
- Его крестная. Как по-вашему, миссис Кэри поправится?
Доктор покачал головой.
2
Неделю спустя Филип сидел на полу гостиной мисс Уоткин в Онслоу Гарденс. Он рос единственным ребенком в семье и привык играть один. Комната была заставлена громоздкой мебелью, и на каждой оттоманке лежало по три больших пуфа.
В креслах тоже лежали подушки. Филип стащил их на пол и, сдвинув легкие золоченые парадные стулья, построил затейливую пещеру, где мог прятаться от притаившихся за портьерами краснокожих. Приложив ухо к полу, он прислушивался к дальнему топоту стада бизонов, несущихся п
