Модиано Патрик - Незнакомки
Патрик Модиано
Незнакомки
Роман
Перевод с французского И. Волевич
Из интервью с П. Модиано
"Бюльтен Галлимар". "Незнакомки" состоят из трех женских монологов,
образующих триптих. Почему вы решили на сей раз дать слово женщинам?
Патрик Модиано. Я пытался найти новый ракурс, искал иного рассказчика,
нежели "я" большинства моих прежних романов, чтобы выступить самому не в роли
повествователя, а как бы в роли слушателя. Мне хотелось создать у читателя
впечатление, будто он каждый раз слышит голос по радио - кто-то рассказывает
случай из своей жизни, и вдруг передача прерывается или голос заглушают
помехи. И тщетно слушатель будет крутить ручки приемника - ему уже не удастся
снова настроиться на нужную волну и узнать продолжение истории.
"Б.Г." Обычно главные герои ваших книг поглощены поисками самих себя и
своего прошлого. А здесь, похоже, этого поиска нет...
П.М. Каждая из женщин рассказывает о конкретном отрезке своей жизни, но
читатель не знает, ни кто эти женщины, ни как их зовут. Рассказчицы остаются
безымянными. Можно также читать эти три текста как свидетельские показания,
которые кто-то напечатал на машинке, забыв указать имена и фамилии
допрошенных. И теперь уже личность установить невозможно.
"Б.Г." Когда-то вы сказали по поводу своего романа "Из самых глубин
забвения": "Я понял, что бессилен "воскресить" прошлое. От него остаются лишь
фрагменты, разрозненные эпизоды". Можно ли считать "Незнакомок" вариацией на
тему "размытости" воспоминаний?
П.М. В "Незнакомках" перед нами тоже именно фрагменты, разрозненные
эпизоды. Ясно, что каждая из женщин говорит о своем прошлом. Но неизвестно,
где они находятся сейчас, в момент рассказа, и что с ними сталось в жизни. В
общем, непонятно, откуда исходят эти голоса, одновременно и близкие, и
далекие. И поскольку невозможно увязать ни одну из этих историй с дальнейшей
судьбой героини, то кажется, будто каждый рассказ - это отколовшийся кусок
льдины, навеки обреченный одиноко носится по волнам.
"Б.Г." Временами пелена сомнамбулической грезы рвется, приоткрывая
жестокую действительность - неожиданный арест, убийство. Что это - мечта,
обернувшаяся кошмаром реальности, или реальность, грубо напоминающая о себе
мечтателю?
- Я думаю, это реальность, с которой сталкивается грезящий, и всякий раз
это оказывается для него жестоким пробуждением. Но поскольку все три эпизода
принадлежат прошлому, "жестокая действительность" тоже обретает черты то ли
сновидения, то ли фантазии.
I
В этом году осень наступила раньше обычного, принеся с собою дожди и
прелую листву, окутав туманами набережные Соны. Я тогда жила еще у родителей,
возле Фурвьерского холма. Мне нужно было найти какую-нибудь работу. В январе
меня взяли на шесть месяцев машинисткой в фирму "Вискоза и шелк", что на
площади Круа-Паке, и я придержала все, что заработала там за полгода. На эти
деньги я съездила летом на юг Испании, в Торремолинос. Мне было восемнадцать
лет, и я впервые покинула Францию.
На пляже Торремолиноса я познакомилась с одной женщиной, француженкой,
которая уже много лет жила здесь с мужем; ее звали Мирей Максимофф. Такая
эффектная, красивая брюнетка. Они с мужем были владельцами отеля, где я
снимала комнату. Мирей сказала мне, что осенью собирается надолго приехать в
Париж и остановится у друзей; она дала мне адрес. Я обещала навестить ее в
Париже, если получится.
Когда я вернулась, Лион показался мне совсем уж мрачным. Вблизи от нашего
дома, справа, на спуске Сен-Бартелеми,
