Мисима Юкио - Надгробие Комати
Юкио Мисима
НАДГРОБИЕ КОМАТИ
Одноактная пьеса
Пер. с японского Г. Чхартишвили
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Старуха
Поэт
Мужчина
Женщина
Кавалеры А, В,
Дамы А, В, С
Полицейский
Аляповато, по-опереточному вульгарно оформленная сцена изображает угол
парка. Полукругом, на ровном расстоянии одна от другой, расположены пять
скамеек, повернутых к зрителям. Уличный фонарь, пальма. Сзади - черный
занавес. Вечер. На скамейках сидят пять парочек, не обращая внимания на
происходящее вокруг. Появляется отвратительная старуха нищенка, подбирает с
земли окурки. Шарит вокруг скамеек, потом останавливается возле той, что в
центре, и присаживается. В круге, освещенном фонарем, возникает молодой,
неряшливо одетый Поэт. Он пьян. Опирается на столб и пристально смотрит
на старуху. Пара, сидевшая на центральной скамейке,
раздраженно поднимается и, взявшись за руки, удаляется. Оставшись одна,
старуха достает газетный лист, раскладывает его на скамейке и начинает
пересчитывать окурки.
Старуха. Два, четыре, шесть, восемь, десять... (Подносит окурок к
свету, оценивающе разглядывает, потом просит прикурить у мужчины с соседней
скамейки. Возвращается, несколько раз затягивается, гасит окурок и кладет
его на газету. Продолжает считать.) Два, четыре, шесть, восемь, двадцать.
Два, четыре, шесть, восемь, тридцать.
Поэт приближается к Старухе и смотрит на нее в упор.
Старуха (не поднимая головы). Тебе чего, бычок дать? На, бери.
(Выбирает один подлиннее и протягивает.)
Поэт. Благодарю. (Чиркает спичкой, прикуривает.)
Старуха. Ты что это все следишь за мной? Не угодила чем?
Поэт. Да нет, я так.
Старуха. Ты, наверное, из этих, которые стишками зарабатывают? Поэт,
верно?
Поэт. Как ты догадалась? Да, иногда я пишу стихи. Стало быть, поэт.
Только вот насчет заработка...
Старуха. Что, не покупают? Ну, тогда плохо дело. (Впервые поднимает
голову и внимательно смотрит на Поэта.) Молодой какой. А проживешь недолго.
Маска смерти на лице.
Поэт (без удивления). Ты что, старуха, раньше гадалкой была? По лицам
судьбу предсказывала?
Старуха. Как тебе сказать. Гадалка не гадалка, но столько в жизни
своей рож перевидала - аж противно... Да ты садись. Ишь как тебя шатает.
Поэт (садится, закашливается). Ф-фу, и надрался же я.
Старуха. Ну и дурак. Пока можешь двумя ногами по земле ступать, ступай
твердо.
Пауза.
Поэт. Послушай, старуха, я уже который день за тобой наблюдаю. Не могу
понять. Каждый вечер в один и тот же час ты приходишь сюда и сгоняешь
очередную парочку с этой скамейки. Старуха. А-а, вот чем я тебе нехороша.
Может, скамейки твои, и за место платить надо?
Поэт. Нет-нет. Просто скамейка не умеет говорить, поэтому за нее
говорю я.
Старуха (успокоившись). Да я их не сгоняю. Они сами уходят. А чего
такого - скамейка на четверых рассчитана.
Поэт. Это днем. А по вечерам она принадлежит влюбленным. Я всегда
прохожу вечерами через этот парк, вижу, что на каждой скамейке сидят двое.
И душа моя успокаивается. Я шагаю тихо-тихо. Бывает, усталость вдруг
подкатит или нахлынет вдохновение - но я ни разу не позволил себе
присесть... И тут какая-то старая карга вот уже несколько вечеров подряд...
Старуха. Поняла, все поняла. Тут у тебя огород. Поэт. Что?
Старуха. Грядки, из которых растут твои стихи. Поэт. Господь с тобой.
Парк, скамейки, парочки, фонарь - слишком банально.
Старуха. Скоро это перестанет быть банальным. Все на свете когда-то
уже считалось банальным. Проходит время, и все возвращается.
Поэт. Ого, как ты заговорила! Ну, д
