Меррил Джудит - Сквозь Гордость, Тоску И Утраты
ДЖУДИТ МЕРРИЛ
СКВОЗЬ ГОРДОСТЬ, ТОСКУ И УТРАТЫ
Пер. с англ.С. Фурцевой
В последних сумерках,
в прощальном свете...
Серым бетоном простиралась огромная равнина, плоская и
голая. Ее однообразие нарушалось лишь сооружением в центре.
Там, словно в мышеловке из дерева и металла, покоился хвост
конусообразного космического корабля.
Нос корабля, кроваво-красный в лучах заходящего солнца,
пронизывал разреженный воздух далеко в вышине. От высоко
расположенного грузового люка спиралью извивалась эстакада.
Она пересекала бетонированную площадку и тянулась к месту,
где жили и работали люди, построившие эту огромную космичес-
кую птицу: двадцать строений в форме кубов, вылитых из того
же бетона, что и основание, на котором они покоились.
За одним из освещенных окон сидели небольшими группами в
разных концах зала мужчины и женщины, не спешившие покончить
с ужином. Некоторые машинально барабанили пальцами по столу,
другие, не сумев преодолеть волнение, приближались друг к
другу, выходили в мертвенно бледный свет сумерек, чтобы нем-
ного погодя вернуться назад.
Слова песни преследовали ее. Слова, написанные два столе-
тия назад, но удивительно, до нелепости соответствующие то-
му, что происходило сейчас, слова,
c Перевод на русский язык, "Мир", 1978
найденные человеком, которому приходилось ждать до рассвета.
И они, эти давнишние слова, не покидали ее, они вытесняли
другие, те, что она прятала для сегодняшнего вечера. Слова,
которые она должна произнести совсем скоро, вот-вот.
"Я решила тебе сказать сейчас".
В зеркале на стене Сью видела свои губы, которые будто бы
произнесли эти слова сквозь застывшую на лице маску общепри-
нятых приличий, одинаково хорошо помогающую утаить и блед-
ность страха, и румянец желания. Она видела свои шевелящиеся
губы, но звуки не достигали слуха.
Он не услышал. В зеркале ей было видно, как он сидел, от-
вернувшись к окну, и безотрывно смотрел на металлическое чу-
довище, притаившееся в ожидании, чтобы совершить прыжок на
рассвете.
"Он даже забыл, что я здесь".
Эта мысль, горькая и жестокая, придала ей решимость. Она
отпила голоток все еще слишком горячего кофе, продолжая по-
верх чашки смотреть на знакомый наклон плеча, на чуть отки-
нутую назад голову.
"Нет, он бы заметил, если бы я ушла", - подбодрила она
себя. Кофе показался ей совсем горьким.
- Я решила сказать тебе сейчас, - произнесла она опять. И
на этот раз она знала совершенно точно, что сказала вслух. -
Я решила не оттягивать дальше этот разговор, - продолжала
она, наблюдая, с какой неохотой он поворачивается к ней.
- Конечно, малыш. В чем дело?
Она покачала головой и с преувеличенной заботливостью же-
ны сказала:
- Пей кофе. На Марсе его не будет, ты же знаешь.
Он тряхнул головой, как бы сбрасывая с себя остатки сна,
и широко раскрытыми глазами с удивлением посмотрел на чашку
кофе. Затем пожал плечами, поднес чашку ко рту, нехотя сде-
лал глоток, поставил чашку на стол и опять повернулся к ок-
ну.
Внезапно снаружи вспыхнул яркий свет, и она тоже поверну-
лась, чтобы через его плечо посмотреть, как прожекторы, про-
бив ночь, заплясали на стальном корабле. Она глядела то на
мужчину, сидящего рядом, то на воплощенную в сталь мечту,
стоящую в центре бетонированного поля, пытаясь увидеть то,
что увидел он, и быть очарованной так же, как был очарован
он. Но то была лишь его мечта. Она к ней больше не имела от-
ношения.
Сквозь все границы,
что дальше и ближе...
Он смотрел в окно, ни о чем не думая и
