Мекель Клаус - Ошибка
КЛАУС МЕКЕЛЬ
ОШИБКА
Перевод с немецкого Е. Факторовича
Я отправлю его обратно; да, решение мое твердое, отправлю
его обратно! Именно сейчас, когда есть такая возможность,
когда мне, образно говоря, осталось поставить на место пос-
леднее реле. Сегодня приходила Регина, и от моих сомнений не
осталось и следа. Она выглядела усталой, больной, лицо по-
желтело.
- Он меня доконает, - сказала Регина, и в ее красивых ка-
рих глазах заплясали злые огоньки. - Это такой коварный, та-
кой пронырливый человек - ты себе просто не представляешь.
Ее голос дрожал, руки, обычно спокойные, судорожно сцепи-
лись, веко правого глаза дергалось. Я понял, что дальше
ждать не имею права. Еще пару дней, и точка - опыты мои поч-
ти завершены. Я вынужден признать: да, я допустил ошибку, и
даже весьма серьезную, но кто же мог предугадать!..
Однако я все сделаю, чтобы загладить свою вину. Он отпра-
вится обратно, попадет к ним в руки, и они с ним живо расп-
равятся. Не долго думая, поставят на бочку под большим дубом
на дворцовой площади и вздернут!
Ему дали шанс, он им не воспользовался, и теперь у меня
выбора нет. Я рассчитывал перехитрить историю, провести ее,
исправив эту крохотную деталь, но это мне не удалось. Прой-
дет почти двести лет, думал я, не будет больше никаких титу-
лов, никаких привилегий, и это послужит ему уроком. Но нет,
нет и нет!
Люди вроде него - люди никчемные. Да что там никчемные -
они просто опасны, и выносить их в состоянии только им по-
добные. Они считают, что, если обстоятельства благоприятс-
твуют, им все дозволено. И дело не в имени, зовут ли такого
граф Эрнст Август фон Франкенфельд-Бирнбах, как тогда, или
просто Э.-А. Франкенфельд, как сегодня.
Я не просто испытывал к нему чувство расположения, отда-
ленно напоминающее симпатию, и дело не в великом научном
эксперименте, меня не оставляла мысль: а ведь это будет для
него более суровым, а следовательно, более действенным нака-
занием. Это наказание должно было помочь графу, изменив само
его естество. И он, конечно, сначала сопротивлялся, выкручи-
вался, пытался отбиваться руками и ногами. Но как же быстро
он впоследствии перестроился, как приспособился, став совсем
другим человеком и оставшись, в сущности, почти во всем
прежним. Это могло бы даже внушить уважение, не будь оно
чревато такими неприятностями. Его низость и наглость неист-
ребимы; я допустил ошибку, но, к счастью, я в силах ее исп-
равить.
2 Он был высокомерен с детства, что и неудивительно при его
генеалогическом древе и воспитании. Я помню лишь отдельные
подробности, слишком давно это было, к тому же тогда у меня
хватало своих дел. Но кое-что все же не забылось, например
история с солнечными колесами. Случилось это примерно в 1770
году, мне было тогда четырнадцать лет, а ему двенадцать или
тринадцать. Его отец, старый граф, неуклюжий и брюзгливый
великан, давал какие-то распоряжения моему отцу, дворцовому
садовнику. Они обходили строевым шагом парк, а молодой гос-
подин решил тем временем обследовать мои владения, находив-
шиеся в садовом сарайчике. Там, за дощатой перегородкой, у
меня хранилась куча всякой всячины: чугунки и медные тазы,
глиняные кружки, железные трубы, стеклянные сосуды и зерка-
ла. В го время я делал ставку на зеркала, на силу солнечного
света, и ничто иное меня не интересовало. Я рассчитывал с
помощью отраженных солнечных лучей получить не только свет и
тепло, но и солнечную энергию (конечно, тогда я употреблял
более простые понятия).
