Мейсон Анита - Иллюзионист
АНИТА МЕЙСОН — ИЛЛЮЗИОНИСТ
Время действия — первый век нашей эры. Место действия — римская провинция Иудея. В эпоху, когда народ ждет прихода мессии, появляется человек, который умеет летать: Симон Волхв — чародей, некромант, изгой, иллюзионист.
Ему, которому подвластна древняя магия, бросает вызов одна из местных сект. Их основатель, Иешуа, распят как уголовный преступник, а их духовный лидер — Кефа, или Петр, — отказывается лидерствовать. Но он умеет то, чего не может Симон, и конфликт их мировоззрений драматически разрешается в Риме, при дворе Нерона, заложив основу будущей легенды о докторе Фаусте...
Роман был включен в «букеровский» шортлист в 1983 году. На русском языке публикуется впервые.
Пока ты не станешь относиться к тому, что справа, как к тому, что слева, и к тому, что вверху, как к тому, что внизу, а к тому, что было до нас, как к тому, что будет после нас, ты не познаешь Царствия.
Деяния Петра
1. Сатир
Человек стоял на крыше, повернув лицо навстречу восходящему солнцу.
— Начало моего начала...
Он говорил едва слышно, словно сам с собой.
— Источник моего источника, дух духа, огонь...
Рукава его полотняной рубашки колыхались на ветру, дувшем с Великого моря.
— Сделай совершенным мое тело, сотворенное рукой, сохраняющей свое могущество в мире, лишенном света...
Люди, столпившиеся внизу, показывали на него пальцами. Он их не замечал, полностью сосредоточившись на своей воле. Голос его, ставший чужим, зазвучал громко. Человек обращался к восходящему светилу:
— Пусть меня, рожденного смертным смертной женщиной, вознесет сила неиссякаемого во мне духа, рожденного всемогущим...
Воля его становилась все сильнее и перешла пределы мольбы. В его голосе зазвучал вызов.
— Ибо я есть Сын, я превзошел границы своей души, я есть...
Он замолчал. И в полной тишине произнес имя Господа.
Он сделал шаг вперед и вверх, как человек, поднимающийся по лестнице, но в воздухе.
Он полетел.
В другую эпоху это не считалось бы чудом: тогда все мужчины могли летать, но не знали об этом. А сейчас он был первым.
Он пользовался своим даром лишь в целях демонстрации и никогда для собственного удовольствия. Во-первых, он знал, что может лишиться силы, если с ней неправильно обращаться.
Во-вторых, умственная подготовка отнимала слишком много сил, и перед демонстрацией требовалось поститься в течение суток. Была и третья причина. Иногда во время полета у него возникал страх, что он упадет.
Это чувство всегда ассоциировалось с определенным лицом, которое мелькало среди зрителей, — лицом, которое было обращено кверху, как у остальных, но смотрело со странным интересом не на него, а на что-то за ним и над ним. Когда он пытался рассмотреть это лицо, оно всегда исчезало.
Он не продолжал поисков. Лицо было похоже на его собственное.
Он лежал на постели, не в силах пошевелиться. Кричащую толпу давно разогнали солдаты, и в доме воцарился покой жаркого полдня.
Тишину нарушали приглушенные звуки: далекий шум базара, журчание воды в фонтане на центральной площади, визг бродячей собаки, в которую запустили камнем. Человек на кровати не слышал этих звуков и не замечал, что приносивший их северо-западный ветер усилился и приятно зашелестел шелковыми драпировками на стене.
Он прислушивался к звуку, отдававшемуся у него в голове. Тот не исчезал, попеременно усиливаясь и затихая. Как только казалось, что он прекратился, он звучал снова.
Это был гул, в котором иногда слышалось много голосов, иногда один. Бесконечно повторяясь, звучало одно слово. Это было ег
