Мейнел Лоуренс - Смерть Донжуана
ЛОУРЕНС МЕЙНЕЛ
СМЕРТЬ ДОНЖУАНА
Глава 1. Рассказывает Энтони Лэнгтон
Сильвермен сказал:
- Послушайте, дружище, такое случается довольно часто. Вспомните
только о Непере и логарифмах.
Я поинтересовался, какое отношение имеет ко мне Непер, а также его
логарифмы, будь они неладны.
Лео Сильвермен изящно развел руками; наш Лео С. отличался чертовской
обходительностью. Что было довольно благоразумно с его стороны, поскольку
когда я вошел в его тихую, сплошь в коврах, контору на Пэнтон-Стрит, я
готов был взорваться в любую минуту. Но он довольно быстро сумел заставить
меня стравить пар.
- Я вот о чем хочу вам напомнить, - продолжал он, предложив мне
толстую овальную сигаретку из ониксовой коробочки, стоявшей на столе, и сам
взял одну, - часто бывает так, что одна и та же идея возникает одновременно
и независимо - независимо, заметьте себе - сразу в нескольких головах.
Грохот транспорта на Пэнтон-Стрит доносился до нас в процеженном виде
через звуконепроницаемые оконные стекла, пока я обдумывал это предположение
и одновременно прикидывал, почем ему обходятся эти турецкие сигаретки.
- А что это за история с Непером и логарифмами? - спросил я после
паузы.
- Когда Непер в своем отечестве задумался над идеей логарифмов -
полагаю, некоторые сказали бы, что он их изобрел - кто-то другой, не могу
сейчас припомнить его имени, в сотнях миль от Непера, в другом конце
Европы, одновременно сделал те же самые выводы. Скажите, кто изобрел
двигатель внутреннего сгорания?
- Лучше вы мне скажите, кто этот мерзавец.
- Да никто этого точно не знает. Сразу несколько ученых в разных краях
одновременно набрели на одну и ту же идею. Приходит время, когда открытию
пора вызреть; и когда этот момент наступает, озарение возникает
одновременно в дюжине разных голов. Как горячие источники в Исландии.
Я сообщил ему, что никогда не был в Исландии; и несмотря на его
турецкие сигареты, звуконепроницаемые двойные рамы, сулящие райское
блаженство толстые ковры и лестную для моего самолюбия приветливость, я
склонен был совершить какой-нибудь поступок, о котором позже мог бы и
пожалеть - если бы не его последнее замечание.
Несомненно, он почувствовал, что наступил подходящий момент. Этот
Сильвермен здорово умел укладываться во время.
Он чуть-чуть наклонился вперед, его карие глаза впились в меня, требуя
с моей стороны максимального внимания.
- Между прочим, - произнес он, - меня очень радует ваше желание
заглянуть в завтрашний день. Вы как раз тот человек, который мне нужен...
К слову: Лео Сильвермен - самый процветающий литературный агент в
Лондоне. Не из тех, кто собирает под крылышко сотню, а то и полторы
авторов. Ничего похожего, если вы имеете в виду Лео С. На его попечении
всего около дюжины писателей. Другими словами: он прилежно отбирает тех,
кто кажется ему заведомо обреченным на успех, и окружает своей заботой.
Он не мой агент, должен я добавить. У меня вообще нет литературного
агента.
Я свободный художник, и, кроме того, я ленив. Но деньгами сумел бы
распорядиться не хуже любого другого, поэтому когда литературный агент
такого калибра, как Сильвермен, серьезно говорит:"Вы именно тот человек,
который мне нужен", я заключаю, что он лжет, но звучит такая ложь очень
лестно.
- Зачем? - спросил я.
Он взглянул на часы.
- Вы свободны? Как насчет ленча?
Телефон издал какие-то беспорядочные приглушенные звуки, и он
склонился над сложной темно-зеленой конструкцией на своем столе. Я слышал,
хотя не мог различить ни слова, р
