Маршалл Алан - Мисс Армитедж
Алан Маршалл
МИСС АРМИТЕДЖ
Перевод И. Архангельской
Каждый божий день мисс Армитедж ходила на почту. Ей было за сорок.
- Когда-то я была помолвлена, - говорила она при любом удобном случае,
- только вот жениха моего убили на войне.
Время притушило боль этих слов. Теперь они свидетельствовали о другом,
о том, что и она была когда-то молода и весела и пусть не такая уж
красавица, но и ей довелось одержать победу.
Она ходила на почту помогать миссис Робинсон разбирать письма и
раскладывать их по ячейкам. Тонкогубая миссис Робинсон была почтмейстершей.
Голова у нее странно клонилась набок, как будто она все время подслушивала у
приоткрытой двери.
К миссис Робинсон она питала симпатию. "У нас с ней так много общего",
- любила повторять мисс Армитедж.
А миссис Робинсон, услышав это утверждение, улыбалась тому, кому оно
было адресовано. "Ну, может, что-то общее и правда есть, - говорила ее
улыбка, - только уж она мне никак не ровня".
Общим был интерес к секретам своих соседей, и они удовлетворяли его,
вскрывая и прочитывая письма, которые обещали что-то завлекательное.
Орудием для этой операции служил чайник, постоянно кипевший на плите в
кухне позади конторы. Прочитав письмо, они вкладывали его обратно в конверт
и крепко прижимали еще влажный клапан; что и говорить, чистая была работа -
поди догадайся, что кто-то вскрывал конверт.
Конечно, подряд все письма они не читали - ну, разве что иногда.
Времени не хватало. Обеих мучила совесть, и люди, подходившие к маленькому
окошечку за своей почтой, могли это заметить. Подруги настороженно глядели
на тех, чьи секреты были им известны, и посетители, с которыми они вели
разговоры, чувствовали что-то неладное.
Домой мисс Армитедж возвращалась с важным видом - ведь сколько
интересного она за день узнала. На прохожих она поглядывала с явным
превосходством, и ее так распирало от новостей, что она не могла удержаться
от искушения намекнуть кое-кому кое на что. Нет, ничего определенного, упаси
боже! Только сдается ей, что Мэри Грант вовсе не такой уж образец
добродетели, каким ее считают.
Но она всегда бывала очень осторожна. Мисс Армитедж дорожила своим
добрым именем и пошла бы на все - на обман, ложь, - лишь бы его сохранить.
Мисс Армитедж мне нравилась, а вот миссис Робинсон я не любил. Сам не
знаю почему. Старушку миссис Тернер, вот кого я любил больше всех. Она умела
печь маленьких сдобных гномиков с глазами-изюминками и пекла их специально
для меня. Голову я всегда съедал напоследок. А иногда таскаю их в кармане и
жалею, что все-таки придется их съесть.
У миссис Тернер была дочка Глэдис. Лет ей было восемнадцать или окало
того, и со мной она редко разговаривала. На маленьких мальчиков, вроде меня,
у нее времени не было. Ей нравились большие мальчики. По-моему, они ей
чересчур уж нравились, потому что однажды, когда я сидел у них на кухне,
миссис Тернер сказала: "Поменьше бы она гуляла с парнями... так ведь недолго
и до беды".
Я сидел на кухне и ждал, когда испекутся гномики с глазами-изюминками.
- Угу, - сказал я.
- Да что тут говорить, беспокойством делу не поможешь. - Миссис Тернер
провела ладонью по лбу, и он весь побелел от муки. - Только бессонница еще
больше одолеет. Бывают ночи, я глаз не сомкну - лежу да смотрю в потолок,
пока Глэдис не стукнет дверью. Услышу, что она дома, тогда уж и спать можно.
- Угу, - сказал я.
С миссис Тернер мне всегда было очень легко разговаривать - потому я ее
и любил.
Однажды, не успел я войти и поздороваться
