Маркес Габриэль Гарсиа - У Нас В Городке Воров Нет
Габриэль Гарсия Маркес
У нас в городке воров нет
Дамасо вернулся с первыми петухами. Ана, его жена, беременная уже седьмой
месяц, сидела, не раздеваясь, на постели и ждала его. Лампа начинала гаснуть.
Дамасо понял, что жена ждала его всю ночь, не переставала ждать ни на миг и
даже сейчас, видя перед собой, попрежнему ждет его. Он успокаивающе кивнул ей,
но она не ответила, а испуганно уставилась на узелок из красной материи,
который он принес, скривила губы, стараясь не заплакать, и задрожала. В
молчаливой ярости Дамасо обеими руками схватил ее за корсаж. От него пахло
перегаром.
Ана позволила поднять себя, а потом всей своей тяжестью упала к нему на
грудь, прильнула лицом к его ярко-красной полосатой рубашке и зарыдала. Крепко
обхватив мужа, она держала его, не отпуская, до тех пор, пока, наконец, не
успокоилась.
- Я сидела и заснула, - всхлипывая, заговорила она, - и вдруг вижу во сне
- дверь открылась, и в комнату втолкнули тебя, окровавленного.
Дамасо молча высвободился из объятий жены и посадил ее на кровать, туда,
где она сидела до его прихода, а потом бросил узелок ей на колени и вышел
помочиться. Она развязала тряпку и увидела бильярдные шары - два белых и один
красный, потерявшие блеск, со щербинками от ударов.
Когда Дамасо вернулся, она удивленно их рассматривала.
- Зачем они?-спросила она.
Он пожал плечами:
- Чтобы играть в бильярд.
Дамасо снова завязал шары в красную тряпку и вместе с самодельной
отмычкой, карманным фонариком и ножом спрятал их на дно сундука. Ана легла, не
раздеваясь, лицом к стене. Дамасо снял только брюки. Вытянувшись на постели,
он курил в темноте и пытался обнаружить в предрассветных звуках и шорохах хоть
какие-нибудь последствия того, что он совершил; и вдруг до него дошло, что
жена не спит.
- О чем ты думаешь?
- Ни о чем, - сказала она.
От злости голос его стал еще глубже обычного. Дамасо затянулся последний
раз и загасил окурок о земляной пол.
- Не было ничего другого, - вздохнул он. - Зря проболтался целый час.
- Жаль, что тебя не пристрелили, - сказала Ана.
Дамасо вздрогнул.
- Типун тебе на язык, - пробормотал он и, постучав по краю деревянной
кровати, стал шарить рукой по полу в поисках сигарет и спичек.
- Ну и осел же ты! - сказала она. - Хоть бы подумал, что я дожидаюсь и не
сплю, и каждый раз, как слышу шум на улице, мне кажется, что это несут тебя
мертвого. - Она вздохнула и добавила: - И все из-за каких-то трех бильярдных
шаров.
- В ящике стола было всего только двадцать пять сентаво.
- Тогда не надо было брать ничего.
- Очень уж трудно было туда влезть, - сказал Дамасо. - Не мог же я уйти с
пустыми руками.
- Взял бы хоть что-нибудь другое.
- Другого ничего не было, - сказал Дамасо.
- Нигде не найдешь столько разных вещей, как в бильярдной.
- Это так кажется, - сказал Дамасо. - А когда войдешь и хорошенько
оглядишься, то видишь, что там нет ничего дельного.
Ана молчала. Дамасо представил себе, как она с открытыми глазами ищет во
мраке памяти какой-нибудь ценный предмет.
- Может, оно и так, - сказала она.
Дамасо закурил опять. Алкоголь покидал его, и постепенно возвращались
ощущение веса и объема тела и способность распоряжаться им.
- Там, внутри, был кот, - добавил он. - Большущий белый кот.
Ана перевернулась на другой бок, прижалась раздувшимся животом к животу
мужа и просунула ногу между его колен. От нее пахло луком.
- Очень страшно было?
- Кому, мне?
- А кому же? - сказала Ана. - Говорят, мужчинам тоже бывает страшно.
Он почув
