Макбейн Эд - Изверг
ЭД МАКБЭЙН
Изверг
Перевод И. ТОПОЛЬ
Город в этой истории - воображаемый. Люди и обстоятельства -
вымышленные. Только действия полиции соответствуют принятой следственной
практике.
ГЛАВА I
Большой город - как женщина, и это хорошо, если тебе нравятся женщины.
Ты узнаешь её, когда она качает головой в рыже-багровых локонах
опадающих листьев осеннего Риверхида и парка Гровера. Узнаешь зрелую
выпуклость груди там, где блестит река Дике, сверкая лентой белесого шелка.
Пупок города-женщины прячется от тебя на причалах Беттауна, и ты прекрасно
знаешь её крутые бедра - Кэлмс-Пойнт и Мажесту. Большой город - как
женщина, и это твоя женщина, которая осенью пользуется духами из дыма
сжигаемых листьев и углекислого газа, смешанного с ароматами улиц, машин и
людей.
Ты видишь её свежей после глубокого сна, чистой, умытой. Глядишь на её
пустые улицы, чувствуешь мерное дуновение ветра в бетонных каньонах Айолы,
видишь, как она пробуждается, дышит, живет.
Видишь город-женщину занятую работой, видишь её принаряженной для
развлечений, видишь её ускользающую и гибкую, как леопард в ночи; её платье
сверкает драгоценной пылью портовых огней.
Знаешь её дерзкую, недоступную, любящую и ненавидящую, ласковую и
злую. Знаешь все её настроения и все её лица.
Большой город богат, разнообразен, но иногда несчастен я грязен;
иногда он корчится от боли, иногда сладко вздыхает в экстазе - как женщина.
Город - как женщина, и это хорошо, если ты живешь этой женщиной. Ты -
счастливец.
Катерина Элли сидела на жесткой деревянной скамье в служебном
помещении следственного отделения. Солнечный свет погожего дня, пахнущего
осенью, матовый, как старая испанская монета, вливался внутрь сквозь
высокие зарешеченные окна, оставляя кружевную тень на её лице.
Ее лицо вовсе нельзя было назвать красивым. Нос был слишком длинным, а
над водянисто-карими глазами нависали брови, просто просившие пинцета. Губы
тонкие, бескровные, а острый подбородок теперь тем более не смотрелся, ибо
кто-то подбил ей правый глаз и наставил синяк на всю челюсть.
- Он налетел так неожиданно, - сказала она. - Я даже не знаю, шел ли
он всю дорогу за мной или вдруг случайно выскочил из боковой улицы. Это
трудно сказать.
Детектив третьего класса Хэвиленд взглянул на женщину с высоты своего
роста в сто девяносто сантиметров. У Хэвиленда было тело борца и лицо
херувима Боттичелли. Говорил он глубоким, отчетливым голосом не потому, что
мисс Элли была глуховата, а просто потому, что это доставляло ему
удовольствие.
- Вы слышали шаги? - спросил он.
- Я не помню.
- Постарайтесь вспомнить, мисс Элли.
- Я стараюсь.
- Ну ладно, на улице света не было?
- Да.
Хэл Уиллис взглянул на женщину, потом на Хэвиленда. Уиллис необычно
низок для детектива, едва достигал нижнего предела уставной нормы - сто
шестьдесят сантиметров. Его рост и телосложение заставляли удивляться тому
исключительному успеху, с которым он выполнял служебные обязанности.
Хитрые, смеющиеся глаза вызывали ошибочное впечатление веселого гнома. Даже
когда Уиллис злился, он все равно улыбался. В эту минуту он, правда, не
слишком радовался. Честно говоря, ему было скучно. Эту историю в разных
вариациях он уже слышал множество раз до этого. Точнее, двенадцать раз.
- Мисс Элли, когда этот тип вас ударил? - спросил он.
- Когда забрал мою сумку.
- Не до того?
- Нет.
- И сколько раз он вас ударил?
- Два.
- Он вам что-нибудь сказал?
- Да... - Лицо мисс искривилось от боли, когда она об этом вспомнила.
- З
