Лем Станислав - Профессор Зазуль
Станислав Лем
Профессор Зазуль
Человека, о котором буду рассказывать, я видел только один раз. Вы
содрогнулись бы при его виде. Горбатый ублюдок неопределенного возраста;
лицо его, казалось, было покрыто слишком просторной кожей - столько было
на ней морщин и складок; к тому же мышцы шеи у него были сведены и голову
он держал всегда набок, словно собрался рассмотреть собственный горб, но
на полпути передумал. Я не скажу ничего нового, утверждая, что разум редко
соединяется с красотой. Но он, сущее воплощение уродства, вместо жалости
вызывающий отвращение, должен был бы оказаться гением, хоть и тогда ужасал
бы одним своим появлением среди людей.
Так вот, Зазуль... Его звали Зазуль. Я много слышал о его ужасных
экспериментах. Это было даже громкое дело в свое время благодаря прессе.
Общество по борьбе с вивисекцией пыталось возбудить против него процесс
или даже возбудило, но все обошлось. Как-то ему удалось выкрутиться. Он
был профессором - чисто номинально, потому что преподавать он не мог:
заикался. А точнее сказать - запинался, когда был взволнован; это с ним
часто случалось.
Он не пришел ко мне. О, это был не такой человек. Он скорее умер бы,
чем обратился бы к кому-нибудь. Попросту во время прогулки за городом я
заблудился в лесу, и это даже доставило мне удовольствие, но вдруг хлынул
дождь. Я хотел переждать под деревом, однако дождь не утихал. Небо сильно
нахмурилось, я понял, что надо поискать какого-нибудь убежища и, перебегая
от дерева к дереву, изрядно промокший, выбрался на усыпанную гравием
тропинку, а по ней - на давно заброшенную, заросшую травой дорогу; дорога
эта привела меня к усадьбе, окруженной высоким забором. На воротах,
некогда выкрашенных в зеленый цвет, но сейчас ужасно проржавевших, висела
деревянная дощечка с еле заметной надписью: "злые собаки". Я не горел
желанием встретиться с разъяренными животными, но при таком ливне у меня
иного выхода не было; поэтому я срезал на ближайшем кусте солидный прут и,
вооружившись им, атаковал ворота. Я говорю так потому, что лишь напрягши
все силы, смог открыть ворота под аккомпанемент адского скрежета. Я
очутился в саду, настолько запущенном, что с трудом можно было догадаться,
где проходили когда-то тропинки. В глубине окруженный дрожащими под дождем
деревьями стоял высокий темный дом с крутой крышей. Три окна на втором
этаже светились, заслоненные белыми занавесями. Было еще рано, но по небу
мчались все более темные тучи, и поэтому лишь в нескольких десятках шагов
от дома я заметил два ряда деревьев, охранявших подход к веранде. Это были
туи, кладбищенские туи, - я подумал, что у владельца дома характер, по -
видимому, довольно мрачный. Никаких, однако, собак - вопреки надписи на
воротах - я не обнаружил; поднявшись по ступенькам и кое-как укрывшись от
дождя под выступающей притолокой, я нажал кнопку звонка. Он задребезжал
где-то внутри - ответом была глухая тишина; основательно помедлив, я
позвонил еще раз - с таким же результатом, так что я стал стучать, потом
колотить в дверь все сильнее и сильнее; лишь тогда в глубине дома
послышались шаркающие шаги, и неприятный, скрипучий голос спросил:
- Кто там?
Я сказал. Свою фамилию я произносил со слабой надеждой, что, может,
здесь ее слышали. За дверью будто раздумывали, наконец брякнула цепочка,
загрохотали засовы, совсем как в крепости, и при свете висящего высоко на
стене канделябра показался чуть ли не карлик. Я узнал его, хоть видел лишь
раз в жизни, не помню даже где, его
