Лем Станислав - Профессор Коркоран
Станислав Лем
Профессор Коркоран
Вы хотите, чтобы я еще что-нибудь рассказал? Так. Вижу,
что Тарантога уже достал свой блокнот и приготовился
стенографировать... Подожди, профессор. Ведь мне действительно
нечего рассказывать. Что? Нет, я не шучу. И вообще могу я в
конце концов хоть раз захотеть помолчать в такой вот вечер - в
вашем кругу? Почему? Э, почему! Мои дорогие, я никогда не
говорил об этом, но космос заселен прежде всего такими же
существами, как мы. Не просто человекообразными, а похожими на
нас, как две капли воды.
Половина обитаемых планет - это земли, чуть побольше или
чуть поменьше нашей, с более холодным или более теплым
климатом, но какая же тут разница? А их обитатели... люди, ибо,
в сущности, это люди - так похожи на нас, что различия лишь
подчеркивают сходство. Почему я не рассказывал о них? Что ж тут
странного? Подумайте. Смотришь на звезды. Вспоминаются разные
происшествия, разные картины встают передо мной, но охотней
всего я возвращаюсь к необычным. Может, они страшны, или
противоестественны, или кошмарны, может, даже смешны, - и
именно поэтому они безвредны. Но смотреть на звезды, друзья
мои, и сознавать, что эти крохотные голубые искорки, - если
ступить на них ногой, - оказываются царствами безобразия,
печали, невежества, всяческого разорения, что там, в
темно-синем небе, тоже кишмя кишат развалины, грязные дворы,
сточные канавы, мусорные кучи, заросшие кладбища... Разве
рассказы человека, посетившего галактику, должны напоминать
сетования лотошника, слоняющегося по провинциальным городам?
Кто захочет его слушать? И кто ему поверит? Такие мысли
появляются, когда человек чем-то удручен или ощущает нездоровую
потребность пооткровенничать. Так вот, чтоб никого не огорчать
и не унижать, сегодня ни слова о звездах. Нет, я не буду
молчать. Вы почувствовали бы себя обманутыми. Я расскажу
кое-что, согласен, но не о путешествиях. В конце концов и на
земле я прожил немало. Профессор, если тебе непременно этого
хочется, можешь начинать записывать.
Как вы знаете, у меня бывают гости, иногда весьма
странные. Я отберу из них определенную категорию: непризнанных
изобретателей и ученых. Не знаю почему, но я всегда притягивал
их, как магнит. Тарантога улыбается, видите? Но речь идет не о
нем, он ведь не относится к категории непризнанных
изобретателей. Сегодня я буду говорить о тех, кому не повезло:
они достигли цели и увидели ее тщету.
Конечно, они не признались себе в этом. Неизвестные,
одинокие, они упорствуют в своем безумии, которое лишь
известность и успех превращают иногда - чрезвычайно редко в
орудие прогресса. Разумеется, громадное большинство тех, кто
приходил ко мне, принадлежало к рядовой братии одержимых, к
людям, увязнувшим в одной идее, не своей даже, перенятой у
прежних поколений, - вроде изобретателей перпетуум мобиле, - с
убогими замыслами, с тривиальными, явно вздорными решениями.
Однако даже в них тлеет этот огонь бескорыстного рвения,
сжигающий жизнь, вынуждающий возобновлять заранее обреченные
попытки. Жалки эти убогие гении, титаны карликового духа, от
рождения искалеченные природой, которая в припадке мрачного
юмора добавила к их бездарности творческое неистовство,
достойное самого Леонардо; их удел в жизни - равнодушие или
насмешки, и все, что можно для них сделать, это побыть час или
два терпеливым слушателем и соучастником их мономании.
В этой толпе, которую лишь собственная глупость защищает
от отчаяния, появляются изредка другие люди; я не х
