Лем Станислав - Exodus
СТ. ЛЕМ
EXODUS
рассказ
Он стоял на углу и удивлялся всему, что его окружало. Вклиниваясь в поток
приземистых машин, двигались большие жёлтые автобусы, трещали мотороллеры,
яйцевидные малолитражки, размалёванные словно попугаи (чем меньше машина, тем
фантастичнее краски), нагло толкались перед сверкающими серебром уличными
лайнерами. Мигали огни светофоров, перекрёсток работал, как насос, то
наполняясь крышами автомобилей, то массой людских голов, а он всё смотрел и
удивлялся. Его пальцы машинально вертели в кармане треугольный камушек,
крупицу скалы, унесённую из тех краёв, куда, как он надеялся, ещё не ступала
ничья нога. Ему было немного жарко в клетчатой фланелевой рубахе. Ремни
доверху набитого рюкзака врезались в плечи. И башмаки, тяжёлые, на ребристой
резиновой подошве, были как-то не на месте среди этой вереницы ног, обутых
легко и просто. Но его занимало другое. Значит, перекрёсток существовал всё
это время, шагали люди, жёлтые автобусы курсировали от остановки к остановке,
стада машин рывком бросались на зелёный свет - всё действительно шло своим
чередом, хотя его и не было?
Теперь он был уже почти возмущён. Но и в этом не отдавал себе отчёта, а
лишь смутно чувствовал: что-то здесь не так, за всем этим кроется большая,
хотя и неуловимая, не поддающаяся определению обида. Ему было девятнадцать
лет, и, наблюдая, как белые фигуры полицейских в длинных плащах, дирижирующие
движением, ежеминутно исчезали среди машин, глядя на людей, толпившихся у
огромных витрин универсального магазина, он вдруг окончательно понял - и эта
мысль огорчила его - так будет и потом, когда...
Зажмурился - улица исчезла. Открыл глаза - она возникла перед ним. Ему
хотелось топнуть ногой о плиту тротуара, совершить нечто такое, чтобы
предотвратить эту кажущуюся невероятной неизбежность.
Разумеется, это чистая случайность. В конце концов - каждому, вероятно,
приходится когда-нибудь подумать об этом впервые. С ним это произошло сейчас.
Он и раньше, конечно, не думал, будто пышность витрин, прекрасные женщины,
автомобили, громады бетонных и алюминиевых зданий - только для него, окружают
только его, ведь он не был ребёнком.
Ему было девятнадцать лет, и последний раз он ел пять часов назад. Он
вынул руку из кармана рабочих брюк, проверив при этом, не выпал ли камень, и
ощупал верхний маленький кармашек, туго набитый мелочью.
Пройдя сквозь заслон тёплого воздуха, он очутился в универсальном магазине
- странное явление, с тяжёлым горбом рюкзака, но толпа ничему не удивлялась.
Войди он на руках, на него бы тоже не обратили внимания. Он пробрался между
столами, заваленными грудами белья, прошёл через овальную дверь в стеклянной
стене и попал в закусочную. Он попробовал протиснуться в проход между барьером
и прилавком, с которого брали на подносы еду, но за что-то зацепился своим
слишком широким рюкзаком. Пришлось попятиться назад и положить рюкзак под
вешалку. Взяв гороховый суп с колбасой, он присел к свободному столику,
придвинул к себе корзинку с хлебом. Хлеб был бесплатный.
Блондинка в голубом свитере с короткими рукавами (не преставая жевать, он
быстро оценил взглядом её ноги, лицо, руки, особенно руки), осторожно неся
тарелку (risotto [Risotto (итал.) - рисовая каша на мясном бульоне.] -
дешёвка), замедлила шаг, ища глазами место. Он откусил пол-ломтя и,
старательно заедая хлеб гороховым супом, ещё раз вскинул глаза. Красивая.
Было похоже, что она сядет за его столик, но в последнюю минуту
освободилось место у
