Лем Станислав - Бенедикт Коуска, О Невозможности Жизни
Станислав Лем
Бенедикт Коуска. О невозможности жизни
Профессору Б. Коуске я обязан несколькими самыми приятными часами моей
жизни, проведенными за чтением его труда "Де импоссибилитате витэ" (О
невозможности жизни). В нем излагаются взгляды, определенно расходящиеся с
ортодоксальной наукой; вместе с тем нет, однако, и речи о полном
помешательстве. Работа его находится на полпути между тем и другим, в той
переходной зоне, где нет ни дня, ни ночи, а разум, ослабив путы логики, не
рвет их, однако, так, чтобы впасть в невразумительный лепет.
Профессор Коуска написал исследование, в котором доказывает, что налицо -
две исключающие друг друга возможности: или ложная в своей основе теория
вероятности, на которой базируются естественные науки, или же не существует
весь мир живого с человеком во главе.
Бенедикт Коуска начинает с открытия, что теория вероятности - инструмент
неисправный. Понятием вероятности мы пользуемся тогда, когда не знаем
чего-либо наверняка. Вероятность - это как бы палка слепца, которой тот ощупью
отыскивает дорогу. Если бы он видел, ему не нужна была бы эта палка; если бы
игрок на скачках знал, какая лошадь быстрее всех, ему не потребовалась бы
теория вероятности.
Вероятность появляется только там, где что-то еще не произошло. Так
говорит наука. Но каждый понимает, что две пули дуэлянтов, расплющившиеся друг
о друга, так же как и ваш зуб, сломавшийся, когда вы лакомились рыбой, о
перстенек, который вы нечаянно утопили в море шесть лет тому назад и который
проглотила как раз эта рыба, так же как и соната Чайковского, сыгранная
попавшим под шрапнельный обстрел складом с кухонной посудой благодаря тому,
что шарики шрапнели поражали большие и маленькие кастрюли именно так, как
этого требуют ноты, - что все это, если бы оно произошло, представляло бы
собой чрезвычайно неправдоподобные явления.
Теория вероятности, - говорит профессор Коуска, - в состоянии сказать,
сколько раз нужно было бы повторять поединки, терять перстни и стрелять по
кастрюлькам, чтобы произошли названные выше удивительные события. Все это,
однако, вздор. Для того, чтобы случилась очень невероятная вещь, вовсе не
нужно, чтобы совокупность явлений, к которым она принадлежит, представляла
непрерывную серию. Положим, я бросаю сразу десять монет. Шанс выпадения сразу
десяти орлов или десяти решек составляет всего 1:1024. Но я отнюдь не должен
бросить их не менее 1024 раз, чтобы вероятность выпадения десяти орлов или
решек стала равна единице. Я всегда могу сказать, что мои попытки служат
продолжением эксперимента, в который входят все прошлые случаи бросания десяти
монет сразу. Таких попыток на протяжении последних 5000 лет истории Земли
должно было быть неисчислимое множество, так что я как раз должен надеяться,
что все монеты упадут вверх решками или орлами с первого раза.
С научной точки зрения безразлично - будет ли некто подкидывать монеты
так, чтобы шла непрерывная серия, будет ли он это дело на время откладывать,
чтобы съесть в перерыве кнедлик или пропустить рюмочку, или же вообще этим
будет заниматься не один и тот же человек, а всякий раз - другой, и не в один
день, а, скажем, каждую неделю или каждый год - для распределения вероятности
это не имеет ни малейшего значения. Десять монет бросали уже финикийцы, сидя
на бараньих шкурах, и греки, спалившие Трою, и галлы, и турки, и те купцы,
которые торговали детьми из десятого крестового похода, и Ричард Львиное
Сердце, и Робеспьер, и еще десятки тысяч други
