Лем Станислав - 'абсолютная Пустота' (Предисловие)
Станислав Лем
"Абсолютная пустота" (предисловие)
Рецензирование несуществующих книг не есть изобретение Лема; примеры
можно найти не только у современного писателя - Х.Л.Борхеса (скажем,
"Анализ творчества Герберта Куэйна" в сборнике "Хитросплетения"), идея
гораздо старше - и даже Рабле был не первым, кто ее воплотил. Но
курьезность "Абсолютной пустоты" в том, что автор решил создать целую
антологию таких критических опытов. Систематичность педанта или шутника?
Второе более вероятно, и этого впечатления не ослабляет предисловие -
предлинное и ученое, в котором читаем: "Писание романов есть форма утраты
свободы творчества. (...) В свою очередь, рецензирование - труд еще более
каторжный и еще менее благодарный. О писателе можно хотя бы сказать, что
он сам себя приневолил - избрав сюжет. Положение критика хуже: рецензент
прикован к предмету рецензии, как каторжник к тачке. Писатель теряет
свободу в своей книге, критик - в чужой".
Напыщенность этих сентенций слишком очевидна, чтобы принимать их
всерьез. Чуть ниже в предисловии (названном "Автозоил") говорится:
"Литература повествовала доселе о вымышленных _персонажах_. Мы пойдем
дальше: будем описывать вымышленные _книги_. Вот она, возможность вновь
обрести свободу творчества, а заодно - совершить обручение двух
неродственных душ, беллетриста и критика".
"Автозоил", по Лему, есть творчество, свободное "в квадрате", поскольку
критик текста, введенный в сам текст, получает большую свободу маневра,
нежели автор-повествователь традиционной или нетрадиционной литературы. С
этим еще можно было бы согласиться: подобно марафонцу, что ловит второе
дыхание, литература ныне стремится подчеркнуть дистанцию между собою и
изображаемым. Хуже другое - теоретическое вступление тянется без конца.
Лем рассуждает о положительных сторонах небытия, об идеальных
математических объектах и новых метауровнях языка. Для шутки это уже
длинновато. Больше того - своей увертюрой Лем просто мистифицирует
читателя (а может, и самого себя?), так как псевдорецензии, составляющие
"Абсолютную пустоту", вовсе не сводятся к набору шуток. Я разделил бы их -
иначе, чем автор, - на три категории.
1) Пародии, подражания и передразнивания: сюда относятся "Робинзонады",
"Ничто, или Последовательность" (оба текста высмеивают - по-разному -
"Nouveau Roman" ["новый роман" (фр.), или "антироман"]), да еще, пожалуй,
"Ты" и "Гигамеш". Впрочем, "Ты" - вещь довольно рискованная; выдумать
_плохую_ книгу и после ее за это высмеять - слишком дешевый прием. В
формальном плане всего оригинальнее роман "Ничто, или Последовательность",
поскольку его уж точно никто бы не смог написать; форма псевдорецензии
позволяет выполнить акробатический трюк: дать критический разбор книги,
которой не только нет, но и быть не может. "Гигамеш" понравился мне меньше
всего. Речь идет о мешке и шиле; но, право, стоит ли при помощи _таких_
шуток разделываться с шедеврами? Быть может - если сам их не пишешь.
2) Черновые наброски (ведь что это, если не своего рода черновики?),
такие, как "Группенфюрер Луи XVI" или "Идиот", а также "Вопрос темпа".
Каждый из них - как знать? - мог бы воплотиться в хороший роман. Однако
эти романы следовало бы сперва написать. Изложение - безразлично,
критическое или нет, - в конце концов всего лишь приправа к блюду,
которого нет на кухне. Почему нет? Критика посредством инсинуаций -
занятие неблагородное, но один раз я себе это позволю. У автора были
замыслы, которые он не мог осуществить
