Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Ластбадер Эрик - Цзянь


Эрик Ластбадер
Цзянь
Никто из персонажей романа, кроме легко узнаваемых, не имеет прототипов в
реальной жизни - ни в прошлом, ни в настоящем.
Хотя я старался быть максимально точным, некоторые исторические события
пришлось передвинуть в соответствии с логикой повествования.
Э. Ластбадер
ТОТ, КТО ТЕРПЕЛИВ И ОСТОРОЖЕН,
ВСЕГДА ОДОЛЕЕТ БРАГА,
ЭТИМИ КАЧЕСТВАМИ НЕ ОБЛАДАЮЩЕГО.
Сунь Цзу. "Искусство войны"
НЕТ ГРЕХА ПАЧЕ НЕВЕЖЕСТВА
Кристофер Марло
ПРОЛОГ
ВРЕМЯ НАСТОЯЩЕЕ, ЛЕТО
ТОСИМО-КУ, ТОКИО
Сутулый старик вышел из сплошной завесы дождя и сложил свой зонтик из
промасленной рисовой бумаги с такой тщательностью, словно свертывал парус на
своей джонке. Не торопясь, поднялся по ступенькам из толстого шифера,
осторожно обойдя каменную бадью, в которую прозрачная дождевая вода стекала с
крыши по бамбуковому желобу.
Здесь он на мгновение задержался и, склонив голову, как прилежный ученик
на уроке, прислушался к мерному шуму дождя за спиной и к веселому журчанию
струйки воды справа от него. В смешении этих звуков было что-то необычайно
приятное. Оно напомнило ему о соразмерном соотношении печали и радости,
которое дает человеческой жизни ту тонкую и неповторимую, изысканную прелесть,
ради которой, собственно, и стоит жить. "В красоте так много печали, - сказал
ему как-то его отец. - Когда ты поймешь это, сын, знай, что с этого момента ты
уже не ребенок".
Как давно это было! Старик покачал головой и, скупо улыбнувшись своим
мыслям, раздвинул рукой традиционную занавеску из веревочек, унизанных
бусинами, закрывавшую дверной проем. По-японски она называется науанорен, как
и само заведение, куда он пришел, - нечто вроде кабачка, получившего свое
название от этой занавески, в старые годы заменявшей дверь.
Комната, куда он вошел, была невелика и, несмотря на дождь, заполнена
людьми. Сизый дымок клубился в воздухе, будто выдыхаемый из пасти отдыхающего
дракона, и постепенно растворялся, превращаясь в голубоватую дымку и придавая
всей картине оттенок таинственности, как на полотнах импрессионистов.
Отвечая на приветствия друзей, старик пробрался к своему месту за столом
мимо высокой, облаченной в кимоно фигуры. Поклонившись, он отметил про себя
изысканную красоту орнамента, украшавшего традиционное японское одеяние этого
человека: черный орнамент на черном фоне. Старика здесь явно ждали. Официант
поставил перед ним бокал холодного пива, и он благодарно кивнул головой.
Заказал он блюдо, которое ему особенно нравилось в этом заведении: жареные
головы морского окуня. Нигде в Токио их не умели так превосходно готовить, как
здесь.
С большим удовольствием отхлебнул пива, а там и окуня подали, и он воздал
ему должное, одновременно ведя оживленную беседу с друзьями. Если он и
заметил, как высокая фигура в кимоно направилась к двери, расположенной в
глубине обеденного зала, и скрылась за закрывающей дверной проем бисерной
занавеской, но не подал вида.
Этот науанорен отличался от большинства ему подобных, хотя передняя,
обеденная зала была весьма типична для тысяч таких же заведений, усеивающих
острова, как звезды - небо.
Справа и слева по коридору, в который попадал гость из переднего зала,
были комнаты. Поскольку полы во всех жилых помещениях в Японии испокон веков
застилаются традиционными татами - соломенными подстилками размером в 18
квадратных футов, - то размер этого коврика является в Японии своеобразной
единицей измерения жилой площади.
Фигура Ничирена замерла на мгновение в дверном проеме. С высоты св





Содержание раздела