Лану Арман - Мир 2000 Года Будет Принадлежать Похитителям Огня
АРМАН ЛАНУ
МИР 2000 ГОДА
БУДЕТ ПРИНАДЛЕЖАТЬ
ПОХИТИТЕЛЯМ ОГНЯ
Нет на свете предприятия более химерического, чем попытка представить
себе, каким будет завтрашний день. И однако человеку свойственно
заглядывать в будущее - так же, как ему свойственно вспоминать прошедшее.
Более того, если он хочет жить, он должен предвидеть будущее - так же как
он должен вспоминать прошедшее.
В этом едва различимом будущем проглядывают некоторые вероятности, и они
отнюдь не настолько банальны, как это могло бы показаться с первого
взгляда. Например, абсолютная необходимость для человека созидать самого
себя, а также абсолютная необходимость быть существом коллективным.
Вероятно, именно здесь и следует искать наиболее характерную примету
нашего завтра. В самом деле, во имя бесконечного развития наших познаний
человеческая наука с каждым днем становится все более аналитической.
Леонардо да Винчи мог объять и объял всю совокупность знаний своего
времени. Это же мог сделать Декарт, правда, уже с меньшим успехом. Уже
энциклопедистам довелось составить то, что мы сейчас назвали бы "командой"
ученых. На Западе Поль Валери был, без сомнения, последним из тех, кто мог
охватить человека своего времени почти во всех его измерениях. Ныне
познание может осуществляться лишь группами людей, одновременно
разнородными и однородными - разнородными в своих специальностях и
однородными по своим устремлениям. Чтобы "схватить" самих себя и
"схватить" мир в этой игре в жмурки, когда по мере увеличения наших знаний
Вселенная расширяется,- люди должны все больше и больше мыслить себя как
"мы", а не как "я".
Существование писателя, романиста - оправдано ли оно при такой
перспективе? Романист, пожалуй, скорее всего может дать набросок - грубый,
шероховатый, мало разработанный в деталях, но наиболее вдохновенный, -
набросок человека в движении, человека, который созидает себя вокруг себя
и в самом себе.
Давайте сразу же оговоримся насчет смысла некоторых слов. Романисту вовсе
не нужны доспехи, в каких щеголяют образцовые космонавты из научной
фантастики. Подобно советскому врачу-космонавту, он останется в обычном
штатском костюме. Научная фантастика, околонаучная фантастика,
псевдонаучная фантастика - все эти способы приближения к будущему весьма
заманчивы, но полностью иллюзорны. Некоторые удачи в этом плане, например,
то, чего добился Жюль Верн, сводились лишь к предвидению технических
достижений, которые в принципе были в его время уже известны. Жюль Верн -
великолепный логик, но отнюдь не ясновидец. Фантазии Герберта Джорджа
Уэллса уже заняли свое место на этом странном базаре увеселительного
научного хлама, присоединившись к фантазиям его предшественников. Хиросима
потрясает, увы, куда сильнее, чем "Остров доктора Моро". Алексей Толстой -
это социолог, Олдос Хаксли - моралист. Их фантастические произведения
остаются в литературе главным образом потому, что они живут как
философские повести. Ведь не случайно же самые крупные представители
научно-фантастического жанра, такие как Ловекрафт или Брэдбери, например,
являются именно писателями, как всякие другие, и их книги гораздо ближе к
Эдгару По, чем к руководству по погружению в океанские глубины. Не
случайно также, что научная фантастика - это литература, обращенная прежде
всего к детям, и что шедевром ее несомненно является "Мы идем по Луне" из
знаменитого "Тинтина", этого истинного бестселлера среди европейских
журналов для детей моложе пятнадцати лет!
Наша эпоха по-своему н
