Кубасик Кристофер - Идеальная Война
sf_action Кристофер Кубасик Идеальная война (19 мая 3054 года) Капитан Пол Мастерс — рыцарь Дома Марика, ветеран бесчисленных войн, олицетворяет собой образец воина Внутренней Сферы. Но когда его направляют на далекую планету для наведения порядка, он сталкивается совсем не с той идеальной войной, которую ожидал увидеть. Вместо борьбы доблестных патриотов с бунтовщиками он обнаруживает жуткую бойню, в которой обе стороны отбросили все понятия о приличии, чести и совести ради эфемерной победы.
Battletech 1993 ru en С. Широкий antidot antid0t@mail.ru Fiction Book Designer 18.09.2005 1BE63E2E-568C-4A9E-82A1-DE1C3FDA9735 1.11 v 1.1 — дополнительное форматирование — (Faiber)
Идеальная война Армада Москва 1996 5-7632-0100-0 Christopher Kubasik Ideal war BattleTech Кристофер Кубасик
Идеальная война
(Боевые роботы — BattleTech)
I
Лига Свободных Миров, Федерация Марик Атреус, дворец Мариков 19 мая 3054 года
Кабинет освещался дюжиной свечей. Их огоньки отбрасывали вокруг себя широкие, трепещущие полосы золотистого света. Часть комнаты оставалась чернильно-черной — такой же, как межзвездное пространство, подумал Пол Мастерс.
Его сотрапезник и хозяин — генерал-капитан Томас Марик, глава Дома Марика, Верховный Правитель Федерации Марик и военный руководитель Лиги Свободных Миров — предпочел освещение в готическом стиле как наиболее соответствующее его темпераменту. Странные привычки друга порой завораживали Пола, порой выводили его из себя — так же, как и всех остальных, встреченных Томасом с того времени, как он взял на себя бразды правления Федерацией Марик.
Скачущие блики свечей освещали полки с хранившимися на них древними потрепанными книгами. Среди мрачных теней угадывались некоторые уникальные вещи: статуэтки с изображением людей, модели военных машин и Т-кораблей для прыжков в пространстве и один особенно удивительный осколок древней технологии — первое искусственное сердце.
Среди прочего светом озарялось несколько предметов, заключенных в стекло и висевших на стенах: изумительные картины, написанные маслом, искусные голографии и древние светокопии, в том числе гордость Томаса — точная копия летательных систем Китти Хока, созданных более двенадцати столетий назад. Мастерс никогда не задумывался о полете первого аэроплана, — пока Томас с сияющими, как у мальчишки, глазами не изложил историю этих первых секунд человеческого путешествия в отрыве от твердой земли.
Время было позднее, и за дверью больше уже не слышалось шагов слуг и приглушенного смеха придворных, проходящих коридорами дворца. Тяжелые оконные занавеси были приоткрыты как раз настолько, чтобы видеть ночное небо, усыпанное звездами. Почти в полной темноте Мастерс наугад резал жаркое и старался нанизать на вилку намасленные ломтики вареного картофеля; столовое серебро Томаса, соприкасаясь с фарфором китайских тарелок, нежно звенело.
— Стоит ли есть в темноте? — спросил Мастерс.
— Темные комнаты — для темных мыслей, — произнес Томас, подражая плохому актеру, играющему плохую роль.
Мастерс засмеялся.
— Темные комнаты — для темных дел, — подал он встречную реплику.
— Темные комнаты хороши, чтобы лучше показать оттенки освещения, выявить слабый огонек, который может быть незаметен в ярком и деятельном свете дня.
— Томас, ты все тот же, ты единственный мыслитель и фантазер, которого я знаю.
— Не очень-то ценный товар для нынешних дней.
— Как сказать. Например, лемминги покорны тому, что считают предназначением. Они и не подозревают, что мы создаем историю.
— Совершенно верно, — подчеркну
