Кристи Агата - Авгиевы Конюшни
Агата КРИСТИ
АВГИЕВЫ КОНЮШНИ
1
- Положение создалось чрезвычайно щекотливое, мосье Пуаро.
По губам Пуаро скользнула улыбка. Он едва не ответил:
"А иначе не бывает!"
Сдержавшись, он изобразил на лице скорбь, которая сделала бы честь
священнику у постели умирающего.
Сэр Джордж Конвэй между тем продолжал вещать весомо и гладко. С губ
его слетали одна фраза за другой: крайне щекотливое положение правительства
- интересы общества - единство партии - необходимость выступить единым
фронтом - возможности прессы - благосостояние нации...
Все это звучало замечательно, но ровным счетом ничего не означало.
Пуаро почувствовал знакомую ломоту в челюсти, когда невыносимо хочется
зевнуть, да воспитание не позволяет. То же самое он время от времени ощущал
при чтении отчетов о парламентских дебатах, но тогда не было нужды
сдерживать зевоту.
Он напряг все силы, чтобы дотерпеть до конца. При этом он даже немного
сочувствовал сэру Джорджу. Тот явно хотел ему что-то рассказать, но его
заносило все дальше и дальше от сути дела. За всеми этими словесами никак
не следовали факты, точно он хотел скрыть их от аудитории. Он был мастером
пустых фраз, очень приятных на слух, но лишенных какого бы то ни было
содержания.
Слова лились и лились, а бедный сэр Джордж наливался кровью Он бросил
отчаянный взгляд на человека, сидевшего во главе стола, и тот пришел ему на
помощь.
- Ладно, Джордж, - сказал Эдвард Ферриер. - Я сам все объясню Пуаро
перевел взгляд с министра внутренних дел на премьер-министра. Он чувствовал
острый интерес к Эдварду Ферриеру - интерес, пробужденный случайной фразой
восьмидесятидвухлетнего старика. Профессор Фергюс Маклаод, разобравшись с
химической проблемой, что помогло осудить убийцу, на момент снизошел до
политики.
Тогда как раз - после ухода в отставку всеми любимого Джона Хэмметта,
ныне лорда Корнуорти, - сформировать кабинет было поручено его зятю,
Эдварду Ферриеру. Для политика он был молод - ему еще не исполнилось и
пятидесяти. Так вот, профессор Маклаод сказал тогда: "Ферриер когда-то у
меня учился. Он человек надежный".
Вот и все, но для Эркюля Пуаро этого было достаточно. Если уж Маклаод
считал кого-то надежным, то перед этой рекомендацией меркли все восторги
избирателей и прессы.
Впрочем, в данном случае и Маклаод, и общественное мнение были
единодушны. Эдвард Ферриер был надежным - не блестящим оратором или
интеллектуалом, а именно надежным, разумным человеком, впитавшим лучшие
британские традиции. Он женился на дочери Хэмметта и долгие годы был его
правой рукой. Кому же, как не ему, вести страну по пути, намеченному Джоном
Хэмметтом.
А Джон Хэмметт был любим народом и прессой. Он олицетворял все столь
ценимые англичанами добродетели.
О нем говорили: "Хэмметт малый честный, сразу видать".
О его простоте и любви к садоводству ходили анекдоты Поношенный плащ
Хэмметта, с которым он не расставался, был сравним с трубкой Болдуина
и зонтиком Чемберлена . Он был символом английской погоды, английской
предусмотрительности, английской привязанности к старым пожиткам Кроме
того, Хэмметт был неплохим оратором, немного грубоватым - как раз в
британском вкусе.
Его речи были построены на простых и сентиментальных истинах, глубоко
укорененных в сердце каждого англичанина. Иностранцы иногда критикуют эти
истины за то, что они чересчур благородны, до лицемерия... Но Джон Хэмметт
действительно был благороден - ему было свойственно то ненавязчивое
скромное благородство, которому учатся на спорт
