Конан Дойл Артур - Сборник Рассказов
СБОРНИК РАССКАЗОВ
АРТУР КОНАН ДОЙЛЬ
ЕГО ПЕРВАЯ ОПЕРАЦИЯ
Это было в первый день зимней сессии. Первокурсник с третьекурсником шли в клинику смотреть операцию. Колокола на Тронской церкви только что пробили двенадцать.
– Скажите, вы никогда не присутствовали на операции? – спросил третьекурсник.
– Никогда.
– В таком случае зайдемте сюда. Это знаменитый бар Резерфорда. Будьте любезны, стакан хереса для этого джентльмена.
Кажется, вы весьма чувствительны?
– Боюсь, нервы у меня и в самом деле не очень крепкие.
– Гм! Еще один стакан хереса этому джентльмену. Видите ли, мы идем на операцию.
Новичок расправил плечи и сделал отчаянную попытку казаться безразличным.
– Операция пустяковая?
– Нет, довольно серьезная.
– Ам... ампутация?
– Нет, еще серьезней.
– Я... я вспомнил... меня ждут дома.
– Нет смысла уклоняться. Не сегодня, так завтра, а идти все равно придется. Чего тянуть?
Ну как, повеселее немного стало?
– О, да. – Новичок улыбнулся, но улыбки не получилось.
– Тогда еще стакан хереса. И пойдем скорее, а то опоздаем и ближние ряды будут заняты.
– Спешить, по-моему, нет особой необходимости.
– Как это нет! Вон сколько народу идет на операцию. И почти все первокурсники. Их сразу отличишь, верно?
Бледные, точно их самих будут оперировать.
– Неужели и я такой же бледный?
– Ничего, у меня самого был точно такой вид. Но неприятные ощущения скоро проходят. Глядишь, у парня лицо белое как мел, а через неделю он уже уплетает завтрак в анатомичке.
Какая сегодня будет операция, я скажу вам, когда придем в аудиторию.
Студенты валом валили вниз по улице, которая вела к клинике. У каждого в руке была стопка тетрадей. Тут были и бледные, перепуганные ребята, только что окончившие школу, и очерствевшие ветераны, бывшие сокурсники которых уже давно стали врачами.
Они вырывались сплошным шумным потоком из ворот университета. Студенты были молоды и телосложением и походкой, но юных лиц встречалось мало. У одних был такой вид, будто они слишком мало ели, у других – будто слишком много пили.
Высокие и малорослые, в твидовых куртках и черных костюмах, широкоплечие и худосочные, обладавшие отличным зрением и носившие очки, они с топотом, стуча тростями о мостовую, вливались в ворота клиники. Время от времени толпа раздавалась и пропускала громыхавшие по булыжнику экипажи хирургов, служивших в клинике.
– На операцию к Арчеру, видно, соберется много народу, – сдерживая возбуждение, прошептал старший студент. – Его операции – это зрелище, скажу я вам! Однажды он на моих глазах так расправился с аортой, что мне чуть дурно не стало. Нам сюда.
Осторожно, стены побелены, не испачкайтесь.
Они прошли под аркой и оказались в длинном коридоре с каменным полом и тускло-коричневыми перенумерованными дверями по обеим сторонам. Некоторые из дверей были полуоткрыты, и новичок заглядывал в них с замиранием сердца.
Но он видел только веселое пламя в каминах, ряды кроватей, застеленных белыми покрывалами, обилие цветных плакатов на стенах, и это немного приободрило его. Коридор выходил в приемный зал, вдоль стен которого на скамьях сидели бедно одетые люди. Молодой человек с парой ножниц, засунутых в петлицу наподобие цветка, и записной книжкой в руке обходил людей, о чем-то шептался с ними и делал пометки.
– Есть что-нибудь стоящее? – спросил третьекурсник.
– Приходили бы к нам вчера, – подняв голову, сказал фельдшер. – Выдающийся был день. Подколенный аневризм, перелом Коллса, врожденная расщелина позвоночника, тропический абсцесс и слоновая болезнь. Нич
