Конан Дойл Артур - Наши Ставки На Дерби
Артур Конан-Дойль
Наши ставки на дерби
Перевод Н. Высоцкой
- Боб! - крикнула я.
Никакого ответа.
- Боб!
Нарастающий бурный храп и протяжный вдох.
- Проснись же, Боб!
- Что стряслось, черт побери?! - произнес сонный голос.
- Пора завтракать, - пояснила я.
- Подумаешь, завтракать! - донесся из постели мятежный ответ.
- И тебе, Боб, письмо, - добавила я.
- Что же ты сразу не сказала? Тащи его сюда!
Получив такое радушное приглашение, я вошла в комнату брата и
примостилась на краешке кровати.
- Получай, - сказала я. - Марка индийская, а почтовый штемпель
поставлен в Бриндизи. От кого бы это?
- Не суй нос не в свои дела, Коротышечка, - ответил брат, отбросив со
лба спутанные кудри, и, протерев глаза, он сломал сургучную печать.
Я терпеть не могу, когда меня называют Коротышкой. Когда я еще была
маленькой, бессердечная нянька наградила меня этим прозвищем, обнаружив
диспропорцию между моей круглой серьезной физиономией и коротенькими
ножками. А я, право же, не больше коротышка, чем любая другая
семнадцатилетняя девушка. На этот раз вне себя от благородного гнева я
уже была готова обрушить на голову брата карающую подушку, но меня
остановило выражение его глаз: в них загорелся живой интерес.
- А знаешь, Нелли, кто к нам едет? - спросил он. - Твой старый друг!
- Как? Из Индии? Да неужели Джек Хоторн?
- Он самый, - ответил Боб. - Джек возвращается в Англию и намерен
погостить у нас. Он пишет, что будет здесь почти одновременно с письмом.
Да перестань ты плясать! Свалишь ружья или еще что-нибудь натворишь.
Будь паинькой и сядь ко мне.
Боб говорил со всей солидностью человека, над кудлатой головой
которого уже промчалось двадцать две весны, и потому я угомонилась и
заняла прежнюю позицию.
- То-то будет весело! - воскликнула я. - Но только, Боб, Джек был еще
мальчишкой, когда мы видели его в последний раз, а теперь он мужчина.
Это уже будет совсем не тот Джек.
- Ну и что же, - ответил Боб, - ты тогда тоже была еще девочкой -
противной маленькой девчонкой с кудряшками, теперь же...
- А что теперь? - спросила я. Мне показалось, что брат готов сказать
мне комплимент.
- Ну, теперь у тебя нет кудряшек, ты выросла и стала еще противнее.
В одном отношении братья благо. Ни одна девица, если бог наградил ее
братьями, не может без достаточных оснований вырасти самодовольной.
По-моему, все очень обрадовались, услышав за завтраком, что приезжает
Джек Хоторн. "Все"- это моя мама, Элси и Боб. Но когда, захлебываясь от
восторга, я объявила эту новость, лицо нашего кузена Соломона Барке-ра
не засияло радостью. Раньше это никогда не приходило мне в голову, но,
быть может, юноше нравится Элси и он боится соперника? А иначе зачем бы
он, услышав самую обычную вещь, вдруг отодвинул яйцо, сказав, что
совершенно сыт, причем таким вызывающим тоном, что все усомнились в его
искренности? А Грейс Маберли, подруга Элси, сохранила свое обычное
благожелательное спокойствие.
Я же бурно выражала восторг. Мы с Джеком вместе росли. Он был мне как
старший брат, пока не поступил в военное училище и не уехал. Сколько раз
они с Бобом забирались на яблоню старика Брауна, а я стояла под деревом
и собирала в белый передничек их добычу. Как мне помнится, Джек был
деятельным участником всех наших проказ. Но теперь он уже лейтенант
Хоторн, участвовал в афганской войне и, по словам Боба, стал "опытным
воином". Как же он теперь выглядит? При слове "воин" Джек почему-то
представлялся мне в латах и шлеме с перьями, он жаждал крови и ру
