Кларк Артур Чарлз - Изгнание Навечно
Артур Кларк
Изгнание навечно
Сами горы содрогнулись от громового раската, который было под силу
породить лишь человеку. И все-таки здесь война казалась бесконечно далекой.
Полная луна висела над Гималаями, и слепая ярость боя таилась далеко, на краю
света. Но ненадолго. Хозяин знал, что противник уже выметает с неба последние
остатки его воздушного флота, что само его логово уже окружено смертельным
кольцом, и оно быстро сжимается.
Еще несколько часов, и Хозяин вместе со всеми его мечтами о мировом
господстве уйдет в безвозвратное прошлое. Проклинать его люди будут еще долго,
но бояться - уже никогда. А потом и ненависть постепенно пройдет, и имя его
будет говорить миру не больше, чем имена Гитлера, Наполеона, Чингисхана.
Подобно им он превратится в полустертую туманную фигуру, кроющуюся где-то в
бесконечных переходах времени, и мало-помалу совсем исчезнет из памяти
людской.
Внезапно гора, замыкавшая долину с юга, окаймилась фиолетовым пламенем.
Казалось, прошла вечность, прежде чем балкон, на котором стоял Хозяин,
всколыхнулся, сотрясенный взрывной волной, промчавшейся по земным недрам. А за
ней эхом взрыва пришел воздушный толчок непомерной силы. Не может быть, чтобы
они уже подошли так близко! Хозяин успокоил себя мыслью, что это всего лишь
шальная торпеда, сошедшая с курса далеко от переднего края. А если нет, то
времени оставалось еще меньше, чем он думал.
Из темноты вышел начальник штаба и встал рядом с ним, взявшись за поручни
балкона. Жестокое морщинистое лицо маршала, ненавистное людям не меньше, чем
лицо самого Хозяина, лоснилось от пота. Он не спал уже несколько суток;
кричаще яркая, безвкусная форма висела на нем мешком. Но взгляд его, вопреки
всей усталости и горечи поражения, был по-прежнему решителен и тверд. Он молча
ожидал последних указаний. Больше ему делать было уже нечего.
В тридцати милях от них вечно белая снежная шапка Эвереста озарилась
огненно-красным светом, отраженным заревом огромного пожара, вспыхнувшего за
горизонтом. Но и теперь Хозяин не подал виду, даже не пошевельнулся. Он не
трогался с места до тех пор, пока выпущенные залпом торпеды не прошли с диким
воем у них над головой. Тогда он повернулся, бросил краткий взгляд через плечо
на мир, который ему уже не суждено снова увидеть, и ушел внутрь.
Лифт опустил его на тысячу футов, куда звуки боя уже не долетали. Выйдя из
кабинки, Хозяин приостановился и включил потайной рубильник. Услышав рокот
обваливавшихся наверху камней, он улыбнулся - почувствовал, что и бегство, и
погоня теперь были в равной степени невозможны.
Когда Хозяин вошел в комнату, десяток генералов, как в старые времена,
вскочили на ноги. Молча он занял свое место, вынашивая в себе последнюю и
труднейшую речь из всех, что ему случалось держать. Глаза тех, кого он привел
к катастрофе, впивались ему прямо в душу. За их спиной стояли батальоны,
дивизии, армии, чья кровь была на его руках.
Наконец он начал говорить. Голос его все еще не утратил своего
гипнотического действия, и после первых же фраз он снова почувствовал себя
безошибочно работающей машиной, единственным назначением которой было
разрушение.
- Господа, это последнее наше совещание. Нам больше нечего планировать,
нечего прикидывать по карте. Над головой у нас флот, который мы создавали с
такими усилиями, которым так гордились, ведет свою последнюю битву. Не пройдет
и нескольких минут, как ни одной из тысяч наших замечательных машин уже в небе
не останется. Я отлично представляю себ
