Кларк Артур & Ли Джентри - Сад Рамы (Rama - 3)
Артур Кларк, Джентри Ли
Сад Рамы
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДНЕВНИК НИКОЛЬ
1
29 декабря 2200 года
Две ночи назад в 10:44 по гринвичскому времени далекой Земли во
Вселенную явилась Симона Тиассо Уэйкфилд. Жуткое испытание. Мне казалось,
что я уже достаточно повидала в жизни, но ничто - ни смерть матери, ни
золотая олимпийская медаль Лос-Анджелеса, ни тридцать шесть часов,
прожитые с принцем Генри... даже рождение Женевьевы под бдительным
присмотром отца в госпитале Тура - не вызывало столь сильных чувств, как
облегчение и радость, испытанные мной, когда я наконец услыхала первый
крик Симоны.
Майкл предсказывал, что ребенок родится на Рождество. В обычной своей
милой манере он поведал, что Господь намеревается послать нам знак, и
космическое дитя непременно родится в день, когда, как полагают, на свет
явился Христос. Ричард посмеивался, как делает он всегда, когда
религиозный пыл заставляет Майкла увлекаться. Но когда в Сочельник я
ощутила первые схватки, пришлось поверить и моему мужу.
Ночь под Рождество я проспала, а перед пробуждением увидела сон, живой
и яркий. Я гуляла возле нашего пруда в Бовуа, играла с моим домашним
селезнем Дюпуа и дикими кряквами, как вдруг услыхала голос. Кто говорил, я
понять не могла, ясно было одно: это - женщина. Она сказала, что роды
будут крайне тяжелыми и, лишь собрав все свои силы, я смогу произвести на
свет своего второго ребенка.
На Рождество, после того как мы обменялись бесхитростными подарками,
запрошенными у раман, я начала готовить Майкла и Ричарда к возможным
осложнениям. Наверное, Симона действительно родилась бы на Рождество, если
бы умом я не понимала, что оба они ничем не способны помочь мне. Должно
быть, моя воля дня на два отодвинула дату рождения.
На Рождество мы поговорили о том, что придется делать поворот. Я
надеялась, что за последнюю неделю, когда плод будет опускаться, головка
установится правильно, однако права оказалась лишь отчасти. Дочка
действительно вошла головкой вперед в родовой канал, но личико было
обращено к животу, и после первых серьезных схваток продвижение остановила
лобковая кость.
На Земле врачи скорее всего сделали бы мне кесарево сечение. Возле меня
дежурил бы врач, и при первой возможности с помощью роботоинструментов он
постарался бы развернуть младенца так, чтобы избежать подобного положения.
В конце концов боль сделалась едва переносимой. В перерыве между
сильными схватками я выкрикивала распоряжения Майклу и Ричарду. От мужа
толку почти не было. Вид моих мук - "всей этой жути", как он позже
выразился - лишил его самообладания, и он не мог помочь ни при эпизиотомии
[рассечение промежности с целью облегчения родов], ни когда потребовалось
воспользоваться самодельными форцепсами, затребованными у раман. Майкл,
благословенная душа, обливаясь потом, хотя в комнате было прохладно,
галантно старался следовать моим лихорадочным указаниям. С помощью
скальпеля из моего набора он раскрыл мое лоно пошире и, потеряв лишь
какое-то мгновение из-за всей крови, нащупал головку Симоны форцепсами. С
третьей попытки он умудрился возвратить ребенка в родовой канал и
повернуть головку в правильное положение.
Когда девочка появилась на свет, оба они заорали. Я изо всех сил
старалась контролировать собственное дыхание и боялась, что потеряю
сознание. И когда новые мощные схватки буквально выбросили Симону на
подставленные руки Майкла, жуткая боль заставила меня взвыть. Отец - это
его обязанность - перерезал пуповину. Когда Ричард покончил с
