Кирога Орасио - Анаконда
Орасио Кирога
Анаконда
I
Десять вечера; душно и жарко. Пасмурный воздух висит над сельвой - ни
дуновения. Угольное небо прогрохочет время от времени, надтреснутое молнией от
края и до края горизонта, но свистящий ливень Юга еще не близок.
По заросшей тропе, в белоцветье испанского дрока, движется Копьеголовая,
лениво и медленно, как все Гадюковые. Это красавица змея, длиной в полтора
метра, и черные зубцы на ее боках уложены аккуратно, пилочкой, - чешуя в
чешую. Она продвигается, осторожно ощупывая землю перед собою языком, который
всем ее родичам служит не хуже, чем нам пальцы. Она охотится...
Приблизясь к месту, где одна тропа встречается с другой, она задержалась,
долго и старательно сворачивая свое тело, еще минутку подвигалась,
приноравливаясь, и, опустив голову на свои кольца, прижалась к ним подбородком
и стала ждать.
Минута, за ней другая, третья... она прождала пять часов. И в начале
шестого часа оставалась все так же недвижна. Дурная ночь! Уж скоро вспыхнет
рассвет, и она собралась было в обратный путь, но внезапно передумала... На
свинцовом небе востока вырезалась гигантская тень.
"Приблизиться бы к Дому, - сказала сама себе Копьеголовая. - Уж сколько
дней слышу шум какой-то... Тут осторожность нужна..."
И направилась к гигантской тени - с осторожностью. Дом, чья близость
смутила Копьеголовую, представлял собою старинное одноэтажное строение,
обнесенное галереей и выбеленное. Вокруг возвышались два-три небольших барака.
Дом пустовал, казалось, извечно... А сейчас вырывались из него какие-то
странные шумы, удары чем-то железным... и вроде бы лошадиное ржание - в общем,
то, что за версту выдавало пришествие Человека. Вот незадача... Беда...
Но необходимо, однако, лично убедиться... И Копьеголовой привелось
убедиться много раньше, чем хотелось бы самой.
Непреложный звук донесся до ее ушей: дверь отворилась. Змея вздернула
голову и, покуда вглядывалась в холодный рыжий проблеск на горизонте,
предвещающий рассвет, заметила узкую тень, высокую и плотную, которая
надвигалась на нее. Услышала она и шум шагов - удары крепкие, ровные, такие
невыносимо чуждые, которые, тоже за версту, предупреждали о приближении врага.
"Человек!" - задрожала Копьеголовая.
И, быстрая, как молния, свернулась и напряглась, ожидая.
И вот уже тень надвинулась на нее. Огромная стопа тяжело упала возле, и
змея, во всем неистовстве броска, могущего стоить ей жизни, метнула голову в
то, что рядом, и резко вобрала назад, вернувшись в прежнее положение.
Человек остановился: он почувствовал, что об его высокие сапоги словно
ударилось что-то. Оглядел, даже не ступив ни шагу, густые дикие травы вокруг,
но не заметил ничего во тьме, едва пробиваемой зыбким рождением дня, и
продолжал свой путь.
Но Копьеголовая поняла, что Дом начинает, на сей раз реально и
неопровержимо, Человечью жизнь. И она печально заскользила назад, в свою нору,
унося с собой убежденность в том, что этот ночной случай явился не чем иным,
как началом трагедии, которая в скором времени развернется в ее родных местах.
II
Назавтра, едва пробудившись, Копьеголовая задумалась об опасности,
грозящей из-за близости Человека ее обширному Семейству. Человек и Гибель
извечно составляют одно для всего Племени Животного. А для Змеиного ужас
катастрофы несут с собой два издавна знакомых чудища: острый тесак, снующий
повсюду, ворошащий само чрево леса, и огонь, вмиг поглощающий целую чащобу, а
с нею - самые сокровенные норы.
Нужно было предотвратить беду. Коп
