Киплинг Редьярд - Через Огонь
Редьярд Киплинг
ЧЕРЕЗ ОГОНЬ
Полицейский пробирался верхом по Гималайским лесам, под обомшелыми
дубами, а за ним трусил его вестовой.
-- Скверное дело, Бхир Сингх, -- сказал полицейский. -- Где они?
-- Очень скверное дело,-- откликнулся Бхир Сингх.-- Теперь они,
конечно, жарятся на огне, но огонь тот пожарче, чем пламя костра из веток
хвойного дерева.
-- Будем надеяться, что нет, -- сказал полицейский, -- ведь если
позабыть о различиях между расами, это история Франчески да Римини, Бхир
Сингх.
Бхир Сингх ничего не знал о Франческе да Римини, поэтому он хранил
молчание, пока они не добрались до вырубки угольщиков, где умирающее пламя
шептало "уит... уит... уит", шурша и порхая над белым пеплом. Когда этот
костер разгорелся, он, наверное, полыхал очень ярко. В Донга-Па, на
противоположном склоне долины, люди видели, как огонь трепетал и пылал в
ночи, и говорили между собой, что угольщики из Кодру, должно быть,
перепились.
Но то были только Сакат Сингх -- сипай сто второго пенджабского
туземного пехотного полка, и Атхира -- женщина, и они горели... горели...
горели...
Вот как все это случилось; донесение полицейского подтвердит мои слова.
Атхира была женой Маду -- угольщика, одноглазого и злого. Через неделю
после свадьбы он отколотил Атхиру толстой палкой. Месяц спустя сипай Сакат
Сингх, отпущенный из полка на побывку, проходил по этим местам, направляясь
в прохладные горы, и волновал обитателей Кодру рассказами о военной службе и
славе и о том, в какой чести он у полковника сахиба-бахадура.
И Дездемона, как Дездемоны всего мира, слушала Отелло, и, слушая, она
полюбила.
-- У меня уже есть жена,-- говорил Сакат Сингх,-- но если хорошенько
подумать, это неважно. Кроме того, я скоро должен вернуться в полк; нельзя
же мне стать дезертиром -- ведь я хочу дослужиться до хавалдара.
Двустишие:
Когда б я чести не любил,
Я меньше бы любил тебя...--
не имеет версии, созданной на Гималаях, но Сакат Сингх был близок к
тому, чтобы ее сочинить.
-- Ничего,--говорила Атхира, -- оставайся со мной, а если Маду примется
меня бить, отколоти его.
-- Ладно, -- согласился Сакат Сингх и, к восторгу всех угольщиков в
Кодру, жестоко избил Маду.
-- Хватит, -- проговорил Сакат Сингх, спихнув Маду под откос. -- Теперь
мы будем спокойны.
Но Маду вскарабкался наверх по травянистому склону и с гневом в глазах
бродил вокруг своей избушки.
-- Он забьет меня до смерти, -- говорила Атхира Сакату Сингху. -- Увези
меня.
-- В казармах будет переполох. Жена вырвет мне бороду, но ничего,--
отвечал Сакат Сингх.--Я тебя увезу.
В казармах был шумный переполох, Сакату Сингху рвали бороду, и жена
Саката Сингха ушла жить к своей матери, забрав с собой детей.
-- Это хорошо, -- сказала Атхира, и Сакат Сингх согласился:
-- Да, это хорошо.
Итак, Маду остался в избушке, из которой была видна вся долина вплоть
до Донга-Па, и жил один, но ведь никто спокон веку не сочувствовал таким
незадачливым мужьям, как он.
Маду пошел к Джасин-Дадзе, колдуну, хранившему Голову Говорящей
Обезьяны.
-- Верни мне мою жену,--сказал Маду.
-- Не смогу, -- отозвался Джасин-Дадзе, -- пока ты не заставишь Сатледж
течь вверх, к Донга-Па.
-- Говори дело, -- приказал Маду и взмахнул топором над белой головой
Джасин-Дадзе.
-- Отдай все свои деньги деревенским старейшинам, -- молвил
Джасин-Дадзе, -- и они созовут совет общины, а совет прикажет твоей жене
вернуться.
Итак, Маду отдал все свое состояние, заключавшееся в двадцати семи
рупиях, восьми анах, тре
