Кафка Франц - Шакалы И Арабы
Франц Кафка
Шакалы и арабы
Мы разбили лагерь в оазисе. Мои спутники спали. Один араб, высокий и весь
в белом, прошел мимо меня; он накормил верблюдов и сам шел сейчас ложиться.
Я упал спиной в траву. Я хотел заснуть, но не мог; жалобный вой шакала
раздался вдали; я снова приподнялся и сел. И то, что было так далеко, вдруг
приблизилось. Свора шакалов вокруг меня; глаза, сверкающие и затухающие
матовым золотом; поджарые тела, закономерно-проворно перебегающие туда-сюда,
словно под ударами кнута.
Один приблизился сзади, протиснулся под мою руку, вплотную ко мне, словно
нуждался в моем тепле, затем встал передо мной и молвил, глядя мне почти глаза
в глаза:
- Я старейший шакал в этих местах. Я счастив приветствовать тебя здесь. Я
уже почти потерял надежду, ибо мы бесконечно долго ждали твоего прибытия; моя
мать ждала и мать моей матери и далее все ее матери вплоть до праматери всех
шакалов, поверь мне!
- Меня это удивляет, - сказал я и забыл поджечь дрова, лежавшие наготове,
чтобы дымом держать шакалов на расстоянии. - Меня очень удивляют твои слова. Я
всего лишь случайный путник с далекого Севера и мое путешествие коротко. Что
вам надобно, шакалы?
И словно ободренные этим, быть может, чересчур дружеским обращением, они
теснее сомкнули вокруг меня свой круг; все дышали часто и шумно.
- Мы знаем, - начал старейший, - что ты с Севера, на этом-то и построена
наша надежда. Там у вас правит разум, которого не сыщешь здесь, у арабов. Из
этого холодного высокомерия, знаешь ли, не высечь ни искры разума. Они убивают
животных, чтобы есть их, и презирают падаль.
- Прошу тебя, не так громко, - сказал я, - рядом с нами спят арабы.
- Ты в самом деле из других краев, - молвил шакал, - иначе бы ты знал, что
никогда еще в мировой истории шакал не боялся араба. Нам их бояться? Разве то,
что мы оказались выброшенными в этот народ, уже само по себе не достаточное
горе?
- Может быть, - сказал я. - Я не берусь судить о вещах, которые от меня
так далеки. Видимо, это очень давний спор; то есть, это, наверное, уже в
крови; значит, наверное, только кровью и кончится.
- Ты очень умен, - сказал старый шакал, и все задышали еще чаще, раздирая
свои легкие, хотя и стояли смирно. Смердный запах, который порой можно было
вынести только стиснув зубы, изторгался из их открытых пастей. - Ты очень
умен; то, о чем ты говоришь, перекликается с нашим старым учением: то есть, мы
возьмем их кровь и спор будет решен.
- О! - вырвалось у меня резче, чем я хотел, - они будут защищаться; своими
ружьями они перебьют вас стая за стаей.
- Ты нас не понял, - сказал он, - мы будем действовать по вашему способу,
который не отказывает у вас там, на далеком Севере. Мы не будем убивать их. В
Ниле не хватит воды, чтобы смыть с нас тогда всю кровь. Ведь уже только завидя
их живую плоть, мы убегаем прочь, к более чистому воздуху, в пустыню, которая
поэтому и стала нашим домом.
И все шакалы кругом, ряды коих за это время значительно пополнились,
положили на землю свои головы и стали теребить их передними лапами. Было такое
впечатление, как будто они желали скрыть этим свое отвращение, которое было
настолько ужасным, что больше всего мне хотелось выскочить большим прыжком из
их круга.
- И что же вы собираетесь делать? - спросил я и хотел было встать, но не
мог; два молодых шакала крепко вцепились мне сзади в сюртук и рубашку; мне
пришлось остаться сидеть как сидел.
- Они поддерживают твой шлейф, - пояснил старый шакал серьезно. - В знак
уважения.
