Каттнер Генри - Этот Мир - Мой !
ГЕНРИ КАТТНЕР
ЭТОТ МИР - МОЙ!
Пер. с англ. Н. Гузнинова
- Впусти меня! - пищало за окном создание, похожее на
кролика. - Впусти меня! Этот мир - мой!
Гэллегер автоматически скатился с дивана, встал, поша-
тываясь под бременем похмелья и огляделся. Знакомая лабора-
тория, угрюмая в сером свете утра, обрела более-менее опре-
деленные формы. Два генератора, украшенные станиолем, словно
смотрели на него, оскорбленные своим праздничным нарядом.
Откуда этот станиоль? Наверняка, после вчерашней попойки.
Гэллегер попыталтся собрать разбегающиеся мысли. Похоже,
вчера он решил, что уже Рождество.
Пока он это обдумывал, вновь послышался тот же пискля-
вый крик. Гэллегер осторожно, вручную повернул голову, потом
повернулся весь. Сквозь плексиглас ближайшего окна на него
смотрела морда: маленькая и жуткая.
С похмелья лучше не видеть таких харь. Уши были огром-
ные, круглые, поросшие шерстью, глаза гигантские, а под ними
- розовая пуговка вместо носа, она непрерывно дрожала и мор-
щилась.
- Впусти меня! - вновь крикнуло существо. - Я должен
завоевать ваш мир!
- Ну и что? - буркнул Гэллегер, но доплелся до двери и
открыл ее.
Двор был пуст, если не считать трех невероятных су-
ществ. что рядком стояли перед ним. Их тела, покрытые белым
мехом, были толстые, как подушки. Три розовых носика сморщи-
лись, три пары золотистых глаз внимательно разглядывали Гэл-
легера. Три пары толстых ног одновременно шагнули, и сущест-
ва переступили через порог, едва не опрокинув при этом Гэл-
легера.
Это было уже слишком. Гэллегер бросился к своему алко-
гольному органу, быстро смешал коктейль и влил его в себя.
Стало лучше, но ненамного. Трое гостей то ли сидели, то ли
стояли, но по-прежнему рядком, и смотрели на него, не мигая.
Гэллегер брякнулся на диван.
- Кто вы? - потребовал он объяснений.
- Мы либли, - сказал тот, что расположился поближе.
- Ага... - Гэллегер задумался. - А кто такие либли?
- Это мы, - ответили все трое.
Возник явный порочный круг, который, впрочем, был раз-
рушен, когда груда одеял в углу зашевелилась, явив свету
божьему морщинистое лицо орехового цвета. Появился мужчина -
худой, старый и быстроглазый.
- Зачем ты их впустил, дурень? - спросил он.
Гэллегер попытался что-нибудь припомнить. Старик, разу-
меется, был его дедом, явившимся со своей фермы в Мэйне по-
гостить на Манхеттене. Вчера вечером... Кстати, что было
вчера вечером? Как в тумане вспомнились ему похвальба деда
насчет того, сколько он может выпить, и неизбежный результат
этого - соревнование. Дед выиграл. Но что было еще? Об этом
он и спросил.
- А ты что, сам не помнишь? - спросил дед.
- Я никогда не помню, - ответил Гэллегер. - Именно так
я изобретаю: надерусь и... готово. Никогда не знаю, как. По
наитию.
- Ага, - кивнул дед. - Именно это ты вчера и сделал.
Видишь?
Он указал в угол лаборатории, где стояла высокая маши-
на, чье назначение Гэллегер никак не мог определить. Машина
тихо шумела.
- Вижу. А что это такое?
- Это ты ее сделал. Вчера вечером.
- Я?! А зачем?
- Откуда мне знать? - Дед со злостью посмотрел на него.
- Начал орудовать инструментами и в конце концов смастрячил
ее. Потом сказал, что это машина времени и включил ее, нап-
равив для безопасности на двор. Мы вышли посмотреть, но тут,
откуда ни возьмись, выскочили эти трое, и мы быстренько смы-
лись. Что мы будем пить?
Либли принялись нетерпеливо ерзать.
- На дворе всю ночь было холодно, - укоризненно сказал
один из них. - Ты должен был нас впустить
