Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Иторр Кайл - Черный Менестрель


Кайл Иторр
Черный менестрель
Баллады пишут не для
того, чтобы им верили.
Их пишут для того,
чтобы волновать сердца.
Анджей Сапковский
"Немного жертвенности"
Постоялый двор - каких двенадцать на дюжину в любом краю, подле
любой дороги.
Посетители - также совершенно обычные: парочка не то неудачни-
ков-авантюристов (предпочитающих зваться искателями приключений),
не то простых разбойников; три лесника, регулярно останавливающи-
еся тут, чтобы пропустить кружку-другую; странствующий монах или
кто-то в том же роде - пожилой, благообразный, в бесформенном бу-
ром балахоне и веревочных сандалиях; не отличающаяся красотой
смуглая женщина средних лет, тесно прижимающая к груди тощую пес-
трую кошку, давно смирившуюся с превратностями судьбы и приучив-
шуюся спать в любой ситуации. И еще один. Заметить его, и то надо
очень постараться - устроился в самом темном углу, потягивает се-
бе яблочный сидр да занюхивает его хлебом с сыром и пучком увяд-
шей петрушки...
- Подбрось дровишек, темно тут! - требует один из лесников.
Служанка - пухленькая, не слишком поворотливая, с густыми тем-
ными волосами - послушно выполняет желание гостя. Языки пламени в
очаге становятся из красных - рыжими, в зале действительно немно-
го светлеет.
Человек в углу встает, одергивая черный плащ; под одеждой у не-
го при этом движении что-то прорисовывается, но что - самострел,
меч, футляр для свитков - не разобрать. Искатели приключений, пе-
реглянувшись, синхронно отодвигаются по скамейке, отполированной
множеством седалищ; так, чтобы в случае чего мгновенно вскочить,
а там - либо в драку, либо в окно, смотря по обстоятельствам.
Правая рука человека скользит под плащ. Авантюристы напрягают-
ся. Кошка, открыв желто-оранжевые глаза, выгибает спину и шипит.
Ее хозяйка, поспешно отодвинув миску с рыбной похлебкой, тянется
за своей сумкой, висящей рядом на вбитом в стену колышке.
Из-под черного плаща медленно, заставляя дыхание зрителей зами-
рать от их же собственных недобрых предчувствий, выползает оваль-
ный, почти плоский короб, также окрашенный в черный цвет; тонкие
металлические нити струн становятся видны лишь тогда, когда чело-
век осторожно проводит по ним узкой ладонью.
- Менестрель! - с облегчением выдыхает один из авантюристов. -
Сбацай чего-нибудь эдакое, а? Сколько недель музыки не слышал...
- "Девчонку с Холма"! - восклицает один из лесников.
- Нет, лучше "Солнечная Долина", - возражает другой.
Менестрель словно не слышит их, неторопливо водя кончиками па-
льцев по струнам своего странного инструмента, что-то настраивая
и подкручивая. С каждым разом аккорды становятся все резче и от-
рывистее, и наконец на лице человека в черном возникает подобие
усмешки. Он придвигает к себе грубо сколоченный табурет, усажива-
ется лицом к огню, некоторое время смотрит в мечущиеся языки пла-
мени - а затем заговаривает под мерный перебор струн:
- В Загорье, у племени, которого больше нет, имелось одно ска-
зание. Сказание о человеке, который пожертвовал собою, чтобы вы-
вести остальных из темноты, сказание о Данко, человеке с пламен-
ным сердцем. Изергиль, старая ведьма, ты никогда бы не позволила
ни мне, ни кому-либо другому рассказать эту историю ТАК - но тебя
здесь нет, ведь верно?
Ритм музыки меняется, как и низкий, гортанный голос менестреля.
Он теперь как будто беседует сам с собой, периодически ударяя по
струнам - и эти рваные аккорды, что ни один знаток или ценитель
изящных искусств не осмелился бы назвать м





Содержание раздела