Желязны Роджер - Момент Бури
Роджер Желязны
Момент бури
Однажды на Земле наш старый профессор философии, войдя в аудиторию, с
полминуты молча изучал шестнадцать своих жертв (вероятно, засунул
куда-нибудь конспект лекции). Удовлетворенный наконец создавшейся
атмосферой, он спросил:
- Что есть Человек?
Он совершенно точно знал, что делает, - в его распоряжении было полтора
часа свободного времени.
Один из нас дал чисто биологическое определение. Профессор (помнится,
фамилия его была Макнитт) кивнул и спросил:
- Это все?
И начал занятие.
Я узнал, что Человек - это разумное животное, что Человек - это нечто
выше зверей, но ниже ангелов, что Человек - это тот, кто любит, смеется,
использует орудия труда, хоронит своих усопших, изобретает религии, тот,
кто пытается определить себя (слова Поля Шварца, с которым я дружил и
делил комнату. Интересно, что с ним стало?).
Мне до сих пор кажется, что мое определение было самым точным; я имел
возможность проверить его на Терре-дель-Сигнис, Земле Лебедя...
Оно гласило: "Человек есть полная сумма всех его свершений, надежд на
будущее и сожалений о прошлом".
На минуту отвлекитесь и подумайте. Это всеобъемлющее определение. Оно
включает в себя и вдохновение, и любовь, и смех, и культуру... Но оно и
вполне конкретно. Разве к устрице подходит последняя его часть?
Терра-дель-Сигнис, Земля Лебедя... Чудесное название. И чудесное место
для меня. По крайней мере оно было таким долгое время...
Именно там я увидел, как определения Человека одно за другим стирались
и исчезали с гигантской черной доски, пока не осталось лишь одно.
...Приемник трещал чуть сильнее обычного.
И в этот ясный весенний день мои сто тридцать Глаз наблюдали за Бетти.
Солнце ласкало зеленые и бурые почки на деревьях вдоль дороги, золотило
поля, врывалось в дома, нагревало улочки, высушивало асфальт. Его лучи
багряными и фиолетовыми полосами легли на гряду Святого Стефана, что в
тридцати милях от города, и затопили лес у ее подножия морем из миллиона
красок.
Я любовался Бетти и не замечал предвестников грядущей бури. Лишь,
повторяю, шумы чуть громче сопровождали музыку, звучащую из моего
карманного приемника.
Удивительно, как мы порой одухотворяем вещи. Ракета у нас часто
женщина, "добрая верная старушка". "Она быстра, как ласточка", - говорим
мы, поглаживая теплый кожух и восхищаясь женственностью плавных изгибов
корпуса. Мы можем любовно похлопать капот автомобиля и сказать: "До чего
же здорово берет с места, паршивец!.."
Сначала появилась на свет Станция Бета. Через два десятилетия уже
официально, по решению городского Совета, она стала именоваться Бетти.
Почему? И тогда мне казалось (лет девяносто назад), и сейчас, что ответ
прост: уж такой она была - местом ремонта и отдыха, где после долгого
прыжка сквозь ночь можно ощутить под ногами твердую почву, насладиться
уютом и солнцем. Когда после тьмы, холода и молчания выходишь на свет,
тепло и музыку - перед тобой Женщина. Я почувствовал это сразу, как только
увидел Станцию Бета - Бетти.
Я ее Патрульный.
...Когда шесть или семь из ста тридцати Глаз мигнули, а радио
выплеснуло волну разрядов, - только тогда я ощутил беспокойство.
Я вызвал Бюро прогнозов, и записанный на пленку девичий голос сообщил,
что начало сезонных дождей ожидается в полдень или под вечер.
Мои Глаза показывали прямые, ухоженные улицы Бетти, маленький
космопорт, желто-бурые поля с редкими проблесками зелени, яркие
разноцветные домики с блестящими крышами и высокими стержнями
громоотводов, тем
