Дю Морье Дафна - Паразиты
Дафна Дю Морье
Паразиты
Н.Н.Тихонов, перевод.
Глава 1
Паразитами нас назвал Чарльз. В его устах это обвинение прозвучало как
гром с ясного неба и показалось тем более странным и неожиданным, оттого,
что он из тех спокойных, сдержанных людей, которые не отличаются излишней
словоохотливостью и даже собственное мнение высказывают лишь по поводу самых
обыденных вещей. Он заявил это под вечер бесконечно длинного, промозглого
воскресенья, когда мы, зевая и потягиваясь, читали у камина газеты. Его
слова произвели на нас впечатление разорвавшейся бомбы. Мы сидели в длинной,
низкой комнате в Фартинз, в которой из-за мелкого моросящего дождя было
темней, чем обычно. Французские окна с мелкими переплетами почти не
пропускали света; возможно, они и украшают фасад, но изнутри напоминают
тюремную решетку и навевают уныние.
В углу медленно и неровно тикали высокие напольные часы: время от
времени они издавали легкое покашливание словно старик-астматик, затем со
спокойной настойчивостью продолжали свой ход. Огонь в камине почти угас,
смесь угля и кокса запеклась в плотный ком и не давала тепла; несколько
небрежно брошенных поленьев едва тлели, и только мехи могли вдохнуть в них
жизнь. На полу валялись газеты, картонные конверты от пластинок и подушка с
дивана. Возможно, все это еще больше усилило раздражение Чарльза. Он любил
порядок, отличался методическим складом ума, и теперь, оглядываясь назад и
понимая, чем были заняты в то время его мысли, помня, что он уже осознал
необходимость принять какое-то решение относительно будущего, нетрудно
догадаться, что все эти мелочи - беспорядок в комнате, атмосфера беспечности
и легкомыслия, царившая в доме, когда Мария приезжала на выходные,
атмосфера, которую он терпел столько лет - послужили последней каплей,
переполнившей чашу.
Мария, как всегда, лежала растянувшись на диване. Ее глаза были закрыты
- обычная форма защиты от нападок с той или иной стороны; те, кто ее не
знал, подумали бы, что она спит, что устала после долгой недели в Лондоне и
нуждается в отдыхе.
Ее правая рука с кольцом Найэла на среднем пальце утомленно свисала
вниз, и кончики ногтей касались пола. Должно быть, Чарльз видел это из
своего глубокого кресла напротив дивана; он знал это кольцо столько же,
сколько саму Марию, постоянно видел его на ней и относился к нему прежде
всего как к любой другой вещи, скажем, гребню или браслету, с которыми Мария
не расставалась чуть ли не с детства скорее по привычке, чем из-за
воспоминаний. Но сейчас вид этого бледного аквамарина в оправе, плотно
обхватившей ее палец, убогого по сравнению с сапфировым обручальным кольцом,
которое подарил ей он, Чарльз, не говоря о венчальном кольце - и то, и
другое она постоянно забывала на раковине в ванной комнате - мог подлить
масла в огонь. Помимо всего прочего, он знал, что Мария не спит. Пьеса,
которую она читала, валялась на полу; страницы рукописи были измяты, одну из
них погрыз щенок, на обложке виднелось грязное пятно, оставленное кем-то из
детей. Через неделю пьесу вернут автору с запиской, которую Мария, как
обычно, настукает на машинке, купленной по дешевке на распродаже Бог знает
когда. "Сколь ни пришлась мне по душе Ваша пьеса, которую я нахожу
чрезвычайно интересной и которую, по моему глубокому убеждению, ожидает
большой успех, мне кажется, что я не вполне соответствую Вашему
представлению об образе Риты..." и при всем своем разочаровании польщенный
автор скажет друзьям: "Право же, она ей чрезвычайно п
