Дунтау М - Жертвы Биоэлектроники
М. ДУНТАУ
ЖЕРТВЫ БИОЭЛЕКТРОНИКИ
Юмореска
Это необыкновенное утро началось для тети Фени (так звали ее клязьменские
старожилы) вполне обыкновенно. С половины восьмого она уже проворно семенила
по привычному маршруту. В руке у нее позвякивал бидон с молоком.
Небольшая сухонькая фигурка ее бодро мелькала во дворах, а острый носик
совался во все интимные детали быта покупателей молока.
Приближаясь к дому номер двадцать девять, она уже вспоминала, что хозяин
его - Прокопий Матвеевич, и что сейчас он в отпуске, и что жена его - женщина
с мужским характером, и что недавно она его... Да разве можно перечислить все,
что знала тетя Феня!
Стуча в дверь, она раздумывала: "Наверное, Прокопий Матвеевич спит еще...
Жена-то в отъезде..."
Вопреки ее ожиданиям дверь открылась сразу, и на пороге появилась
солидная, грузная фигура хозяина. Усы его со сна топорщились, как у моржа. В
руках он держал кастрюлю.
- Здравствуй, тетя Феня!- прогудел он.
- Здравствую, батюшка, здравствую,- пропела она.- Давай кастрюльку-то,
налью...
Тетя Феня поставила бидон, взяла кастрюлю и... с изумленным выражением
лица принялась, как заправский физкультурник, проделывать приседания с
выбрасыванием рук вперед. Кастрюля со звоном покатилась по ступенькам.
Прокопий Матвеевич выпучил на нее глаза и собрался выразить свое
недоумение, но не успел. Он почувствовал, что сию же минуту, немедленно должен
делать то же, что и тетя Феня.
Несколько секунд он крепился, подавляя напряжение мышц, но неведомая сила
победила, и он начал энергично повторять упражнения тети Фени.
Самое удивительное заключалось в том, что они выполняли одинаковые
движения и в одном темпе. Казалось, что кто-то командует им: "Ра-аэ, два-а,
три-и, четыре".
Однако работа рук и ног не мешала языку тети Фени действовать. Диалог,
происходивший между обоими партнерами, был необыкновенно сбивчив. Содержание
его, надо признаться, было не совсем выдержанным.
- И чего ты?.. - вопрошала, приседая, тетя Феня. Энергично повторяя то же
упражнение, Прокопий Матвеевич растерянно оправдывался:
- Да разве... я?..
- Молоко не опрокинь!..-жалобно молила тетя Феня, выполняя "отведение
прямой ноги назад".
Тут оба перешли на исполнение "подскоков на обеих ногах попеременно".
- У-па-ду... за-мо-ри-лась.. я... совсем!- выводила тетя Феня, подпрыгивая
по-сорочьи.
Прокопий Матвеевич скакал молча, сосредоточенно глядя под ноги.
Ветхое крылечко тряслось и скрипело...
Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Тетя Феня в изнеможении
опустилась на ступеньку, поправила сбившийся на затылок платок. Прокопий
Матвеевич солидно, гулко откашлялся и разгладил усы. Сделал вид, что ничего
особенного не произошло, и пробасил. Подавляя злую одышку:
- Ну! Поза... позанимались, и ладно. Наливай... молоко, что ли...,-
Молоко! Молоко!- передразнила его возмущенная тетя Феня.- Капитолина
Михайловна приедет, скажу ей... Она тебе пропишет молоко-то!
Отдышавшись, она отмерила полагавшиеся полтора литра и взяла бидон.
Бормоча что-то в адрес предполагаемого виновника (конечно, Прокопия
Матвеевича), тетя Феня побрела усталой походкой к калитке. Предполагаемый
виновник стоял на крылечке и задумчиво гладил усы. Он безуспешно пытался
осмыслить: что же, в сущности, произошло? Вдруг он заметил, что тетя Феня от
калитки быстро побежала назад, вскрикивая:
- Пошел! Фу! Тубо!
Повернувшись, она отчаянно замахала рукой:
- Ой1 И здесь! Страсти-то какие! Пошел, говорю тебе!- И, обращаясь к
Прокопию Матвеевичу, жало
