Дрейк Дэвид - Велисарий 2
ДЭВИД ДРЕЙК, ЭРИК ФЛИНТ — В СЕРДЦЕ ТЬМЫ
(ВЕЛИCАРИЙ – 2)
ПРОЛОГ
После окончания обильной трапезы слуг отослали прочь.
Начальник шпионской сети сообщил плохую новость.
— Велисарий жив, — объявил он резким тоном.
Кроме него в комнате находились еще семеро. Один из них, как и начальник шпионской сети, был иностранцем. Судя по тому, что на его лице не отразилось никаких эмоций, он уже слышал новость.
Пятеро из шести римлян привстали на своих местах. На лицах отражалась различная степень ужаса.
Седьмой, тоже римлянин, только презрительно скривил губы и просто перенес вес тела на другой локоть.
Весь вечер он испытывал отвращение.
Двое находившихся в комнате священнослужителей вызывали у него отвращение лицемерной болтовней. Глицерин из Халкедона и Георгий Барсимес были дьяконами и оголтелыми ортодоксами и выступали от лица Руфиния Намациана, епископа Равенны*. [Равенна — город в Италии.
В эпоху Римской империи был стратегическим портом, прикрывающим с Востока дорогу на Рим — Здесь и далее примечания переводчика.] Однако их ортодоксальность служила только способом прикрытия амбиций. Епископ Равенны хотел стать Папой, а его подчиненные надеялись сделаться патриархами Константинополя и Александрии.
Амбициями руководствовался и этот седьмой, но он не скрывал их за ложной набожностью. (Да и странная это была набожность — объединение с индуистскими язычниками против христианских еретиков с выгодой для себя.) За седьмым человеком в комнате числилось много грехов, как незначительных, так и смертных. Но лицемерия среди них не значилось.
Двое господ благородного происхождения из собравшихся в комнате вызывали у него отвращение своим бахвальством и самодовольным видом. Их звали Ипатий и Помпей. Они были братьями и племянниками бывшего императора Анастасия.
Если следовать формальным династическим критериям, то они являлись законными наследниками императорского трона. Но римляне никогда не поклонялись алтарю наследственности. Главным критерием для надевания пурпурной мантии служила компетентность.
И если во всей Римской империи и имелась еще пара более бесполезных и нерадивых людей, то они хорошо прятались.
Другой высокопоставленный римский чиновник вызывал у седьмого отвращение иного рода. Его звали Иоанн из Каппадокии и он являлся префектом претория* [Начальник преторианской гвардии.] у императора Юстиниана. Определенно — способный человек.
Но его жестокость, жадность и порочность не знали границ. Убийца, вор, вымогатель, палач, насильник — Иоанна из Каппадокии называли всеми этими словами. И все это было правдой.
Двое шпионов из народности малва были сами по себе отвратительны, причем льстивый Балбан, начальник шпионской сети, даже больше, чем наемный убийца Аджатасутра — частично из-за их фальшивого добродушия и притворного дружелюбия, но в основном из-за притворной заботы об интересах Рима и представления себя вроде как незаинтересованными лицами, во что мог поверить только идиот. А седьмой человек в комнате совсем не был идиотом и принимал притворную невинность представителей малва за оскорбление своему уму.
Седьмой относился с отвращением и к самому себе. Он являлся главным камерарием* [Камерарий ведает хозяйством королевского двора или дома человека благородного происхождения. Занимающие подобную должность всегда имели большое политическое значение.] Римской империи, одним из самых ценных советников императора Юстиниана; он пользовался очень большим доверием, которое не собирался оправдывать. Он был близким личным другом императрицы Ф
