Дик Филип Кинред - Валис
sf_social religion_esoterics Филип Дик Валис «Валис».
Первая книга странной и гениальной трилогии Филипа К. Дика , написанной в результате легендарного озарения, настигшего писателя в 1974 году.
Высокая мистика?
Наркотический бред?
Или — подлинная хроника поисков и обретения Истинного Бога?
Визионерство в высшей его стадии — стадии «священного безумия» — или «философия нонконформизма»?
1981 ru en Владимир И. Баканов А. И. Криволапов OCR Альдебаран http://www.aldebaran.ru/ admin@aldebaran.ru FB Tools 2004-12-27 http://www.aldebaran.ru/ OCR Альдебаран & Ustas C43A6B81-1EC4-46A0-87BB-AE31DA785847 1.0 v 1.0 — создание fb2 OCR Альдебаран
Валис АСТ, Люкс Москва 2004 5-17-021549-5, 5-9660-0048-4 Philip Dick Valis Valis-1 Филип К. Дик
Валис
ВАЛИС (аббревиатура: Всеобъемлющая Активная Логическая Интеллектуальная Система, из американского фильма) — возмущение в поле реальности, в котором формируется спонтанный самоуправляемый негентропический вихрь, самопроизвольно переводящий свою среду в категоризированную информацию. Характеризуется наличием псевдосознания, цели, разума, роста и строгой дисциплины.
Большой Советский словарь, шестое издание, 1992 г.Расселу Галену — ты показал мне истинный путь
1
Нервный срыв у Жирного Лошадника начался в гот день, когда ему позвонила Глория и спросила, нет ли у него нембутала. Он спросил, зачем ей нембутал, и она ответила, что хочет себя убить. В поисках нембутала она звонила всем знакомым и собрала почти пятьдесят таблеток — а ей требовалось штук на тридцать — сорок больше, чтобы уж наверняка.
Жирный Лошадник сразу решил, что так она просит помощи. Жирный вообще многие годы пребывал в заблуждении, будто способен помочь людям. Его психиатр как-то дал ему два совета: завязать с наркотиками (чего он не сделал) и бросить попытки помочь людям (он по-прежнему пытался помочь людям).
Нембутала у него не было, как не было и никакого иного снотворного. Жирный никогда не принимал снотворное; он принимал апер[1]. И просто не мог дать Глории нембутал, чтобы та с собой покончила.
Да и в любом случае так не поступил бы.
— У меня есть десять таблеток, — солгал он.
Потому что скажи он правду, Глория повесила бы трубку.
— Я к тебе подъеду, — ответила Глория совершенно естественным голосом, тем же самым спокойным рациональным тоном, каким просила нембутал.
Тогда Жирный понял, что она не просит помощи; она действительно хочет умереть. Глория совершенно свихнулась. Будь она в своем уме, поняла бы, что подобное намерение надо скрывать, иначе друг будет чувствовать себя виновным.
Только желая ее смерти, можно согласиться на такое. А желать ее смерти у него причин не было. Да и ни у кого не было — Глория была тихая и мягкая, только кислоткой чересчур увлекалась.
Совершенно ясно, что за полгода, которые они не виделись, наркотики полностью выжгли ей мозги.
— Ты чем занималась? — спросил Жирный.
— Меня держали в больнице в Сан-Франциско — я хотела покончить с собой, и моя мать меня заложила. Выписали только на прошлой неделе.
— Ты вылечилась? — спросил он.
— Да.
Тогда-то Жирный и начал сходить с ума. В то время он этого не знал, но его втянули в отвратительную психологическую игру. Выхода не было.
Глория Кнудсон уничтожила собственные мозги, а вместе с ними и своего друга. Возможно, подобными разговорами она уничтожила еще шесть или семь своих друзей, тех, кто ее любил; бесспорно, она уничтожила мать и отца. В безмятежно звучащем голосе Жирный слышал нотки нигилизма, отзвук пустоты.
Тогда он еще не знал, что
